В газетах читал только спортивную страницу и искренне недоумевал, зачем Мэрилин «портит зрение» за книгами. Но тогда Мэрилин нравились такие мужчины — грубоватые, не слишком образованные, зарабатывающие на жизнь тяжелым физическим трудом. И неважно, машет ли парень бейсбольной битой в Высшей лиге или разгружает грузовики за три доллара в час. Было в них какое-то ощущение надежности, против которого она не могла устоять.
Таким был Джеймс Доэрти. Как всегда при мысли о первом муже, губы Мэрилин тронула сентиментальная улыбка. Жизнь у них была непростая, что уж там. Но первая любовь не забывается.
Мэрилин нашла несколько разрозненных машинописных страниц, свои старые записи о Джиме.
«<...> Он казался очень неуверенным, но не столько в себе, сколько в том, как я, девушка на шесть лет младше, буду на него реагировать — если честно, я бы никогда не осталась с ним, если бы не его любовь к классической музыке, его ум — хотя он и выглядел умнее, чем был на самом деле, — и его стремление казаться зрелым как в том, что касается личностных качеств, так и в сексуальном плане. <...> Он действительно меня привлекал, как один из единственных немногих мужчин, к которым я не испытывала отвращения в плане секса <...> На бумаге все это выглядит ужасно пресно, но тайные ночные свидания, мимолетный взгляд, брошенный в компании, прогулки у океана под луной и звездами, где были только мы и больше никого, превращали наши встречи в такое романтическое приключение, на которое может многое дать юной и довольно скромной девушке, пусть она и не всегда производила такое впечатление из-за своего желания кому-то принадлежать <...>».
Она вышла замуж в шестнадцать лет.
И главной причиной была не любовь. Шансов попасть в новую семью у нее немного: да, по документам Норма Джин — ребенок. Но внешне она уже вполне сформировавшаяся девушка, и это очень быстро замечают приемные папаши. С тринадцати лет ее постоянно возвращают назад, словно бракованный товар, — достаточно «маме» перехватить плотоядный взгляд, которым «папочка» смотрит на аппетитную попку «дочери».
Ей казалось, что брак принесет свободу. Кольцо на пальце, гордое звание «миссис», собственная кухня... Для бездомной девчонки, с малолетства скитающейся по чужим домам, это был предел мечтаний.
Конечно, в глубине души она считала, что достойна большего: во всем виновата Грейс Макки, подруга ее родной матери, которая таскала маленькую Норму по кинотеатрам и рассказывала о волшебном месте под названием Голливуд. Потом, после кино, Грейс приводила девочку к себе домой, завивала ей волосы горячими щипцами и укладывала красивыми волнами, как у белокурой Джин Харлоу. Красила детские губы яркой помадой и, посадив малышку перед зеркалом, говорила: «Быть кинозвездой — это самая прекрасная вещь на свете. И у тебя, поверь мне, есть для этого все».
Когда-то Грейс вместе с ее матерью Глэдис работали в кино. Не актрисами, конечно, на это не хватило везения. Они помогали монтировать фильмы, резали и склеивали куски целлулоидной пленки. От тети Грейс Норма узнала, что мать была просто помешана на Голливуде.
Даже дочку назвала в честь тогдашней звезды Нормы Толмедж.
Помешана на Голливуде... Если бы только на нем. Иногда, в минуты отчаяния, Мэрилин мысленно кричала матери: «Тебе вообще не следовало иметь детей! Ты знала, что в роду Бейкеров из поколения в поколение появляются безумцы!» Наследственное психическое заболевание. Глэдис боролась с ним, сколько могла. Но в конце концов ее разум все же погрузился во тьму. Заботы о будущем Нормы Джин взяла на себя тетя Грейс. Познакомила с Джеймсом Доэрти и сказала: «Выйдешь за него. Этот парень о тебе позаботится».
Она не спорила — не в ее положении было привередничать. Очередной приемный папаша то и дело норовит запустить лапы под юбку.
