И все бы хорошо, но у тебя в голове только дети. Ты больше ни о чем не думаешь! Соберись!
Съемки шли в разных городах — Минске, Москве, Питере, и везде я лежала на сохранении. Проеду ночь в поезде, растрясет, и сразу с вокзала меня везут в больницу. Отлежусь немного — и на площадку. После съемок я ползла в свой номер в гостинице и падала на кровать.
Это был 1991 год. Действительность не поощряла материнства. Есть нечего, лекарств нет. В каждой больнице повторялась одна и та же история. Врачи говорили: «Зачем вам этот ребенок?
Вы так тяжело переносите беременность...» А я обнимала свой живот и шептала: «Маленький, я тебя очень люблю и так долго ждала, не уходи».
Я считала недели, радовалась каждому прожитому дню. Беременности было шесть месяцев, когда позвонил муж и сказал: «Мне приснилось имя. Нашего сына будут звать Потап». Я пришла в ужас: как жить с таким именем? Но переубедить Илью было невозможно.
Я вернулась со съемок, и мы со свекровью бились в истерике: «Ну почему Потап? Давай назовем его Павлик, Володя, Сережа. Пусть «Потап» будет прозвище». Но муж упорно стоял на своем.
Роды я до сих пор вспоминаю с ужасом, но когда все закончилось, я была самой счастливой женщиной на свете.
Целовала Патьку, обнимала, не могла насмотреться на свое чудо.
Через несколько дней Фрэз пришел домой и положил на стол свидетельство о рождении Потапа, где он был записан как отец. А мне сказал: «Теперь ты можешь подавать на алименты».
Зачем? Почему? Что за бредовая идея? Я никак не отреагировала. Замуж Фрэз меня больше не звал, я тоже об этом не заговаривала — гордая была. А когда наши друзья в шутку спрашивали, собираемся ли мы официально оформлять отношения, он отвечал: «Я еще не готов».
Илья вскоре после рождения сына улетел на съемки. Когда Потапу было месяца три, он позвонил из Чернобыля, где снимал фильм для BBC, и сказал:
— Жанна, я был в Киевской лавре, посмотрел по святкам и выяснил, что Потап родился в день святого Потапия.
Это всего один день в году. У имени две трактовки: «пришедший издалека» и «попирающий труд ногами».
Я ответила:
— Конечно же «пришедший издалека». Я столько его ждала. Видимо, он очень долго шел...
Патька подарил мне счастье быть мамой, но любви между мной и Фрэзом не прибавилось. Я бросила работу: сын постоянно болел, а Илья не считал необходимым нанимать няню, чтобы я могла реализоваться как актриса.
В том же 1991-м Фрэз ушел с работы и занялся бизнесом. Поначалу был очень успешен, но характер не позволял ему задерживаться на одном месте. Илья был человеком с амбициями лидера и в отношениях с людьми проявлял категоричность.
Он всем стремился доказать, что не хуже отца. Любой спор считал неуместным, противоположное мнение вызывало конфликт. В итоге он окружил себя посредственностями, которые заискивали перед ним, но ничего не умели и не могли. Он всю работу тащил на себе. Это всегда приводило к краху его идей. Фантастический талант не спасал. Денег в семье не было. По крайней мере, я их не видела.
Я никогда не знала, сколько он зарабатывает. Не спрашивала. Фрэз выдавал мне очень скромную сумму на ведение хозяйства, все крупные покупки планировал сам. Мог сделать маркетинговое исследование, чтобы найти пылесос на пять долларов дешевле, чем в остальных магазинах. Такой у него был склад ума. А я входила в его положение — денег-то не было!
— и позволяла на себе экономить. Например, стиральную машинку он не покупал принципиально: при стирке руками одежда будет носиться дольше.
Ребенка я одевала в секонд-хендах. Илья тратился только на выходные вещи, в которых можно было пойти в гости или к бабушке на субботний обед. На двести долларов в месяц я покупала деликатесы для Фрэза и одевалась сама. Сколько он переводил на свои заграничные счета, я не знала. Да и обнаружила их существование совершенно случайно.
Однажды вечером Илья пришел домой и показал мне невероятно толстую пачку денег. Каждая бумажка сто долларов. Я обрадовалась:
— Ты премию получил?
