Юру, как впрочем и всех, публика принимала очень хорошо. Плохо встречали только Зыкину. Парижане совершенно ее не воспринимали, хотя она преподносилась как главная звезда мюзик-холла. Когда Людмила выплывала в своем широком сарафане и зычно затягивала «Течет река Волга...», в зале наступала недоуменная тишина. Аплодисменты заканчивались, едва певица доходила до кулис, но она тут же возвращалась к микрофону и пела вторую песню. Зыкина совершенно не вписывалась в легкий мюзик-холльный жанр. Но Фурцева была ее подругой, она Зыкину к нам и пристроила. Самое интересное, что после гастролей в советской прессе писали об успехе Зыкиной на парижских гастролях, не упоминая больше ни о ком.
В одном гостиничном номере с Людмилой жила Нани Брегвадзе. А у Зыкиной характер — будь здоров! С Нани мы сразу же очень подружились. Помню, как я ходила за Брегвадзе и следила, чтобы она не оставила свои старинные кольца на умывальнике общественного туалета. Нани была настоящим Чаплином в юбке! Могла прилететь в Москву с паспортом без фотографии, провалиться в осветительный люк перед изумленными зрителями или выйти на сцену в концертном платье и... тапочках. А сколько раз Нани билась лбом в стеклянные витрины!
Нам с ней очень нравился запах иностранных сигарет. Однажды скинулись, купили пачку. И запершись в моем номере люкс, дымили не затягиваясь. Однажды постучалась к нам Зыкина. «Ой, как у вас накурено!» — зажала нос и ушла. Через какое-то время опять стучит. Входит, замотанная в белое полотенце, как бедуинка, одни глаза видны: «Курите, черт с вами. Мне одной скучно, я с вами посижу».
Грузинская диаспора раскупила на один из концертов все билеты, мечтая услышать в исполнении Брегвадзе «Тбилисо». Нани попросила: «Сделай мне ресницы подлиннее». И я расстаралась: взяла тушь «на мыле», напудрила ее ресницы и стала наводить красоту. В результате на сцену вначале выплыли Нанины ресницы, а затем уже сама Нани. Она запела, и вдруг под слепящим прожектором у нее защипало глаза. После строчки «Московских окон нэгасимый свэт» тушь потекла по щекам, она стала хлопать глазами, и ресницы слиплись окончательно. Нани поет, а слезы в два ручья. Мне пришлось выйти на сцену, взять ее за руку и отвести за кулисы. Зрители так и не дождались «Тбилисо». После каждого концерта ее встречала у служебного входа толпа поклонников, и у каждого в руках — маленький бумажный кулечек. А в кулечке, как потом оказалось, были не просто сувениры, а редкой красоты драгоценности. Нани уже в самолете достала небольшую сумочку и сложила в нее сережки, кольца, браслеты. Потом положила сумочку рядом и... вышла из самолета, оставив ее на сиденье!
