Ксения Суркова: «Очень сложно было «отмыться» от роли в сериале «Ольга»

«При поступлении в Мастерскую Петра Фоменко, когда меня слушал сам Петр Наумович, прямо на моем отрывке он заснул. И вот представьте — Фоменко спит, а я всячески пытаюсь разбудить его своим монологом. Увы, к сожалению, мне это не удалось. После этого я долго не могла победить себя в мыслях о том, что я плохая актриса. Позже узнала, что на тот момент он уже достаточно серьезно болел, и, конечно, мой монолог был ни при чем: просто мастер плохо себя чувствовал», — рассказывает актриса Ксения Суркова, участница нового сезона шоу «Последний герой. Русский сезон» на ТВ-3.

— Ксения, глядя на вас, сложно представить, что еще недавно вы мокли под дождем и мерзли на Алтае, на съемках «Последнего героя. Русский сезон»…

— Да, есть что вспомнить — это было еще одно испытание в моей жизни. Из еды нам выдавали примерно килограмм гречки на три дня — на всех. Больше ничего. Я даже пыталась как-то экспериментировать с ней — жидкая или зернышко к зернышку. Так у меня появлялось ощущение, что я ем что-то разнообразное. Есть, кстати, еще такое актерское упражнение, например, ты ешь гречку, а представляешь, что это тефтели. Но, вообще, Алтай — это что-то невероятное, он прекрасен. Я была под впечатлением с того момента, как вышла из самолета в аэропорту. Первое, на что обращаешь внимание, — невероятно «вкусный» воздух. Уже в Горно-Алтайске видишь горы — красивые, зеленые, пышущие жизнью. Думаю, аэропорт — очень компактный — скоро перестроят, потому что в Алтай нужно срочно лететь всем.

— Есть ли у вас страхи, проявления которых вы боялись в этом проекте?

— В детстве был случай, когда меня укусил энцефалитный клещ, и вот этот страх неизвестности — является ли насекомое переносчиком болезни? — остался. Не была готова я встретиться и со змеями. Если только в хорошо приготовленном виде. (Смеется.) Я и согласилась на Алтай в принципе потому, что живность здесь все-таки наша, местная. Думала, если и придется есть что-то, то хотя бы будет отечественным.

— Вообще, люди за деньги на Алтай голодать приезжают…

— Действительно, невероятное очищение организма случилось. (Смеется.) Главное испытание — тотальная сырость, большую часть времени шел дождь. Представьте, после съемок нет возможности обсушиться, тебя везут в лагерь, где нужно лечь спать. А ночью один градус тепла. Из-за холода и сырости я не могла уснуть. Когда на некоторое время выходило солнце, мы, как змеи, выползали погреться.

— Как участие в шоу изменило вашу жизнь?

— Появились новые ценности. Однажды на свой день рождения я пожелала себе, чтобы у меня было меньше ограничений. А потом случился «Последний герой. Русский сезон». Но, несмотря на жесткие правила игры, я как раз стала свободнее, научилась ценить то, на что раньше могла не обращать внимания. Вроде бы ты ничем не ограничен, вокруг тебя природа, ты можешь идти куда хочешь, у тебя нет телефона, на который вечно приходят сообщения… У меня, кстати, ни разу не возникало мысли о том, как же я буду без телефона. Наоборот, это был интересный опыт.

— Сейчас, наверное, ваш телефон не умолкает. У вас такая интересная для режиссеров внешность, что вы можете играть и серьезную драматическую роль, и подростка — как, например, в сериале «Ольга». Вы ощущаете себя взрослой в 35 лет?

— Иногда мне кажется, что я совершенно не взрослый человек. Хотя, если говорить о таком качестве, как ответственность, то я давно умею брать ее на себя.

— Вы уже представляли себя в роли мамы, например, — это же в первую очередь и есть ответственность?

— О готовности стать мамой пока рано говорить, должен быть достойный мужчина, с которым я захочу создать семью и родить детей.

— Вы наверняка не раз слышали, что выглядите моложе своих лет…

— Да, я миниатюрная, и что теперь? У людей бывают самые разные комплекции, меня моя абсолютно устраивает.

— Ксения, среди тех, кого вы, возможно, можете назвать для себя примером — по отношению и к жизни, и к профессии, — наверняка была Вера Глаголева. Еще студент­кой вы снялись в ее фильме «Одна война». Какой она была — для вас?

— Вера Витальевна — невероятная, прекрасная. В ней всегда чувствовался сильный внутренний стержень, при этом она оставалась чуткой и эмпатичной. Как актриса, Глаголева точно чувствовала, какая краска нужна каждой героине, а как режиссер, старалась правильно донести и доносила задачу так, чтобы это все-таки была наша история. Для меня работа с Верой Витальевной стала большим счастьем и хорошей школой — ведь я еще была студент­кой, и оказаться с такой звездой на одной съемочной площадке — настоящее чудо. И с ней, и со всеми партнерами, которые до сих пор находятся в моем сердце, хотя прошло уже 15 лет с момента выхода картины. Горда, что у меня есть фильм, снятый на пленку, — это раритет.

— Если говорить о вашей творческой судьбе, о чем вы мечтали после выпуска из мастерской Игоря Ясуловича во ВГИКе?

— После четвертого курса выпускники должны устроиться в театр, и я хотела только к Петру Наумовичу Фоменко. Для меня всегда была близка его школа, я понимала и чувствовала все, что он делает, восхищалась актерами его мастерской и видела, как они сохраняют культуру профессии. Не опускаются до развлекаловки, ищут ответы на какие-то важные человеческие вопросы. Поэтому Петр Наумович для меня был бы прекрасным мастером, учителем, тем, с кем бы я хотела продолжать свой путь, выпустившись из института. При поступлении, когда я уже практически дошла до финального тура и меня слушал сам Петр Наумович, прямо на моем отрывке он заснул.

— Что же такое вы читали?

— Михаила Арцыбашева, «Счастье». Это была история про девушку легкого поведения, которая заразилась сифилисом. И вот представьте — Петр Фоменко спит, а я всячески пытаюсь разбудить его своим монологом. Увы, к сожалению, мне это не удалось. После этого я долго не могла победить себя в мыслях о том, что я плохая актриса, раз Петр Наумович уснул. Я даже смирилась с мыслью, что подобным образом он просто не разрешил мне стать актрисой — такое ощущение у меня было внутри. Позже я узнала, что на тот момент он уже достаточно серьезно болел, и, конечно, мой монолог был ни при чем: просто мастер плохо себя чувствовал. Меня стали приглашать в другие театры, а я отказывалась, потому что хотела попасть только к Петру Наумовичу. Спустя какое-то время театр в моей жизни все-таки появился. И сейчас мне хотелось бы, чтобы проектов было больше. Без театра актер, наверное, не может существовать. К сожалению, кино не дает такой амплитуды ролей и возможности оставаться в постоянном профессиональном тонусе. На театральной сцене ты как-то иначе себя проверяешь. Каждый ­выход на сцену — это что-то новое.

— Ксения, зрители узнали вас по роли в нашумевшем сериале «Ольга», проект был длинным. Что стало самым сложным на этих съемках?

— Длинный проект — это отчасти хорошо, дает актеру уверенность в завтрашнем дне. (Улыбается.) Но есть и обратная сторона — ты попадаешь в некий «капкан», становишься заложником роли. И самое сложное потом из этого капкана вырваться. Зрителю непросто воспринимать тебя в другом образе, приходится доказывать, что ты, как актриса, можешь не только это.

Вспоминаю в связи с этим один эпизод: как-то иду по улице, останавливается машина, из окна смотрит на меня мужчина. У меня на тот момент были рыжие волосы, как у моей героини в «Ольге». И сразу возглас: «О, ты же Анька!» Понятно, что человек не обязан знать, как зовут ту или иную актрису, но если тебе нравится, как я сыграла эту героиню, — запомни хотя бы имя. Странно взрослым людям объяснять, что я не Анька, а совершенно другой человек. Иногда проще просто замаскироваться, надеть очки, неприглядную одежду, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Ваши коллеги говорят, что такие масштабные проекты сильно выматывают, опустошают. Ощутили это на себе?

— Конечно, в долгом проекте всегда отдаешь много сил. Но это свойство профессии — актер подобен сосуду, который наполняется с каждой ролью, а потом опустошается. Кроме психики, мы жертвуем своими волосами, лицами, телами, в этом плане актеры — немного сумасшедшие люди. И, конечно, здоровьем — потому что порой лето снимают осенью и даже зимой. Сейчас мне уже не хочется рисковать здоровьем, полгода болеть и тратить весь свой гонорар на врачей. Таким выдался третий сезон «Ольги», съемки проходили зимой. У меня начались большие проблемы с иммунной системой, выпала часть волос, я лежала обессиленная с температурой 35.

— Как приходили в форму, восстанавливались?

— Самое лучшее — вышибать клин-клином. (Смеется.) Переключиться на свою жизнь, познать какие-то новые эмоции, открыть новую главу. Освободить свой разум — это самое важное. Такой новой главой в моей жизни стал интеллектуальный клуб. Это дело, которое я создала полностью сама. Небольшой бизнес, связанный с людьми, которые ищут коммуникации, новых знаний, единомышленников, интересных собеседников. Последняя наша встреча была по методу Сократа, мы определили для себя, что такое сократический метод, как его применять в жизни. Приятное общение с интересными людьми, с дегустацией греческого вина — что может лучше освободить голову от рутины?