— Для труппы стало неожиданным, когда главным режиссером МХАТа назначили Олега Ефремова? Как он появился в театре? Как его представили?
— Для многих это было ЧП. Они надеялись, что МХАТ возглавит Борис Николаевич Ливанов. Возраст не стал для него помехой, он был полон сил, потрясающе играл умирающего Егора Булычова, продолжал выходить на сцену в роли Мити Карамазова. Ой, что он творил на сцене! Ефремова представили труппе, для Бориса Николаевича это стало ударом: он перестал появляться в театре, не приходил даже за зарплатой, ему носили ее на дом, благо жил он совсем рядом.
Конечно, Ефремов пришел со своей программой. Сказал, что прежде всего собирается решить важную задачу: МХАТ — это не только классика и не только народные артисты Советского Союза, которых знают и любят. «Мне нужно сделать так, чтобы к нам в театр приходила молодежь». Он говорил, что очень важно знать, чем сегодня живут молодые люди. Ведь это наше будущее, не учитывать их интересов нельзя.
Недавно об этом очень хорошо сказал наш патриарх Кирилл: он выразил опасение, что многочасовое сидение за компьютером приведет молодых людей к психологическим сдвигам, к духовной драме. Они перестают разговаривать друг с другом, общаться, встречаться, читать книги, замыкаются внутри себя. Конечно, когда в театр пришел Ефремов, столь острой ситуации с молодежью не наблюдалось, но ему было важно, чтобы МХАТ стал ориентироваться прежде всего на юное поколение. К мхатовским старикам Олег Николаевич относился с уважением, для по-настоящему великих артистов Грибова, Яншина, Андровской, Станицына, Прудкина он нашел пьесу «Соло для часов с боем», помог приглашенному из Чехословакии режиссеру ее выпустить. И старейшины блистали в том спектакле, собирая аншлаги. Но в труппе на тот момент состояли 150 человек, задействовать в спектаклях всех просто не представлялось возможным.
— Для вас все складывалось удачно: Ефремов сразу дал вам главную роль в знаковом для театра спектакле «Валентин и Валентина». Как он репетировал, какие задачи ставил перед актерами?
— Главным для него оставались искренность и душевное вхождение в образ твоего персонажа. На самом деле это мхатовская школа. Моей партнершей в постановке была Анастасия Вертинская. По ходу пьесы мы с Настей постоянно о чем-то разговаривали, не всегда о серьезном, чаще о пустяках. Так вот, Ефремов в этих сценах добивался от нас естественности и непринужденности. Ему было важно донести до зрителей, что юные герои сблизились не только физически, но и на духовном уровне. В сцене первой ночи героев наступал момент, когда мы с Настей бросались друг к другу, обнимались, целовались. Смелое по тем временам решение, поскольку мы к тому же были полураздеты. Больше всего Олег Николаевич волновался, как на такую вольность отреагирует Алла Константиновна Тарасова, игравшая роль матери Валентины. И вот прогон спектакля, Алла Константиновна сидит в зале, ожидая своего выхода. Отыграли эту сцену, все ждут реакции Тарасовой, а она, обращаясь к Ефремову, вдруг интересуется: «Олег Николаевич, а что за трусы на Жене в цветочек?» После этого все вздохнули с облегчением.
