«Нам с Наташей Варлей в Заполярье подарили по огромной оленьей голове с рогами. Рейс до Москвы задержали часов на шесть. И все это время мы слонялись по аэропорту с этими головами, а к нам приставал кавказец: «Ну продайте мне эти головы за два миллиона рублей!» Сейчас цены совершенно иные, не могу точно перевести эти миллионы на нынешний курс. Но все равно сумма была приличная. Однако мы не хотели расставаться с такими интересными подарками. Самое смешное, что потом, в Москве, мы не знали, что с этими головами делать...»
— Юрий Николаевич, мы беседуем с вами накануне юбилея — скоро вам исполняется 75 лет...
— А еще играю в театре ровно полвека — тоже солидный юбилей!
— И вы по-прежнему снимаетесь в кино, выходите на сцену...
— Сейчас служу в Театре на Трубной. Перед интервью стал вспоминать, сколько лет в этой труппе работаю, — оказывается, уже двадцать! А сначала был Московский театр миниатюр, куда пришел в 1974 году. Там первым моим спектаклем стала постановка с символическим названием «Хочу в артисты»...
В тот театр попал благодаря другу — актеру Илье Баскину. Мы с ним вместе учились в училище циркового и эстрадного искусства (он поступил на год позже меня). После получения диплома я устроился в областную филармонию. А Илюша оказался в популярном Театре миниатюр, который располагался в саду «Эрмитаж».
Тогда труппой руководил Рудольф Григорьевич Рудин (потом долгие годы худруком там был Михаил Захарович Левитин, при нем театр начал называться «Эрмитаж»). Зрители знают Рудина прежде всего как пана Гималайского из легендарной телевизионной программы «Кабачок «13 стульев». Кстати, по сюжету Гималайский — руководитель театра, такое вот совпадение. Но Рудик был и талантливым режиссером.
Поработав какое-то время в труппе, Баскин решил попытать счастья в Америке (у него получилось — он снимался в Голливуде). И привел в театр на замену меня. Рудин меня взял. И в старом здании в саду «Эрмитаж» судьба свела меня с замечательными артистами...
— Одной из ваших театральных партнерш была Любовь Полищук...
— С Любочкой мы играли много. Сначала вместе поработали в спектакле Михаила Левитина «Хармс! Чармс! Шардам! или Школа клоунов» — первой в мире театральной постановке по произведениям Даниила Хармса (композитором спектакля был Владимир Дашкевич). «Школа клоунов» имела оглушительный успех, билеты на нее было не достать. Практически на каждом показе можно было увидеть среди публики выдающихся режиссеров, известных артистов...
Полищук была блестящей актрисой: необыкновенная, яркая и всегда разная на сцене. То смешная, то трогательная, то роковая красавица. А в «Школе клоунов» Люба была очень эксцентрична. И как великолепно она двигалась! Я сам за этот спектакль терял по полтора килограмма, потому что мы все время танцевали, бегали, прыгали, двигали машину, которая в финале взрывалась. В общем, чего только мы там не делали! А в спектакле по Маркесу «Хроника широко объявленной смерти» Полищук играла мать главных героев. И там не было ни капли эксцентрики, глубокая драматическая роль.
— Последние годы жизни Полищук тяжело болела...
— Но при этом никогда не жаловалась: я ни слова про болезнь от нее не услышал. Люба все время была на позитиве. Когда приходила в театр, всегда лучезарно улыбалась, несла с собой радость. В Театре на Трубной до сих пор помрежем работает Эльвира Тедеева, которая рассказывала, как во время спектаклей она помогала Любе лечь на жесткую кушетку, стоявшую в гримерке. У Любы очень болела спина, ей надо было регулярно давать позвоночнику отдых. Эльвира приводила ее в чувство, без этого Люба просто не могла двигаться. И потом Любаня снова выходила на сцену...
А благодаря другому спектаклю Левитина — «Когда мы отдыхали...» по рассказам Жванецкого — я подружился с Ромой Карцевым и Витей Ильченко. В этой постановке также играли Рудольф Рудин, Эрик (Ерванд) Арзуманян (кинозритель его узнал по роли Первого министра в фильме «Обыкновенное чудо» Марка Захарова), Таня Шабельникова. И кстати, фамилия моего персонажа там была Чернов, вот такое совпадение.
Мой герой — рабочий — как сумасшедший бегал от стены к стене, бился в дверь: все время хотел сделать что-то полезное. Но начальство, которое в это время отдыхало, говорило ему: «Эта твоя работа не нужна, сделай лучше... вот это». И весь спектакль мой Чернов бегал, старался, снова ударялся о дверь. Докладывал, запыхавшись, начальству:
