Когда наконец вернулись в Москву и пришли в институт, то на первом же занятии наш педагог Владимир Давыдович Тарасенко произнес странную фразу: «ГИТИС готовил много работников народного хозяйства. Были в их числе и актеры». Мы все похихикали. А потом задумались: про что это он? И ведь Тарасенко оказался прав. Сейчас из двадцати семи человек нашего курса по профессии работают меньше десяти...
— Расскажите про ваших учителей...
— Помимо Тарасенко у нас преподавал Геннадий Андреевич Косюков, тоже прекрасный педагог. На первом курсе у нас еще работала Ирина Ильинична Судакова. Но она на следующий год от нас ушла, потому что набрала собственный курс (на нем учился Дима Певцов, мой будущий коллега по «Ленкому»). А худруком нашего курса был Андреев. Владимир Алексеевич нас очень любил, радовался любым нашим успехам и достижениям, даже самым крошечным, постоянно вспоминал о них.
Однажды Андреев нагрянул в общежитие ГИТИСа на Трифоновской. Кстати, мы, студенты-москвичи, наведывались туда регулярно. Например, чтобы поддержать наших ребят в конфликте со студентами из киргизской студии. А чаще посидеть, поболтать и... выпить. Недалеко была пивная, в которой мы брали несколько трехлитровых банок пива и воблу. И однажды в разгар нашего «праздника» заходит Андреев! Но он был очень демократичным человеком, поэтому тоже выпил пивка. И еще он был оптимистичным, позитивным. Нам так хотелось ему как-то соответствовать...
В ГИТИСе вообще была атмосфера студенческого братства, ребята с разных курсов дружили. Я много общался с «касаткинцами» — ребятами на курс старше, которые учились в мастерской Людмилы Касаткиной и Сергея Колосова. Мы гуляли по старому Арбату, который тогда еще не был пешеходным, по нему ходил 39-й троллейбус. Или заходили перекусить в «Прагу» — не в сам ресторан, а в столовую при нем. Вместе ходили на концерты в консерваторию. Кстати, в этом вузе иногда устраивали пункт сдачи крови. И однажды мне взбрело в голову помочь людям. Сдал кровь, получил за это трехдневный отгул, талон на обед и значок донора в форме капельки. Правда, потом все три дня не ходил, а как будто летал по воздуху, очень странно себя чувствовал...
— Во время учебы вы видели себя театральным артистом или все-таки больше мечтали о кино?
— Конечно, хотелось сниматься. Но когда пошли всевозможные этюды, я понял, что это все очень важные вещи для освоения актерской профессии. К тому же буквально с первого курса мы участвовали в постановках Театра имени Ермоловой, где наш мастер был главным режиссером. В «Казанском университете» — по-моему, это была первая постановка в Москве Михаила Вартановича Скандарова — роль юного Ленина, тогда еще Ульянова, играл Володя Конкин. Точного портретного сходства от него не требовалось, вождя он напоминал отдаленно. А мы, ученики Андреева, бегали в массовке, изображали жандармов и студентов университета. Чтобы было веселее, сами придумывали себе «мизансцены». Например, договаривались, что когда бежим из одной кулисы в другую, то в центре сцены кто-то из нас спотыкается, падает, а потом поднимается и бежит дальше. И мы очень радовались своим находкам.
