Сергей Никоненко
Мы вместе учились. Недавно были в поездке, Сергей подошел ко мне и говорит:
— Наташа, а ведь мы в свое время во ВГИКе объявили конкурс, и ты победила.
— В какой номинации?
— У тебя были самые красивые ноги. Ты вообще была такая ладненькая, складненькая.
Сколько лет прошло, а Сережа все помнит. Для нас он был Есениным, Коля Губенко — Блюхером, они ярко сыграли эти роли. Коля был жестким, а Сережа — мягким, и мы этим совершенно бессовестно пользовались.
Я играла у него много отрывков. Однажды дали задание на тему «Цирк», кто-то изображал животных, кто-то дрессировщиков. Сережа подошел ко мне и Наташе Аринбасаровой: «Девчонки, даже не знаю, что мне с вами поставить». А мы были очень пластичными — Наташа окончила балетное училище, я тоже училась балету, потом занималась спортивной гимнастикой. Так что ногу за ухо закидывали без проблем. Мы невысокие, я была самой маленькой по росту, потом Аринбасарова.
Во ВГИКе стояли огромные деревянные кубы, мы их использовали в работе, поскольку почти все стулья и диваны были сломаны. Когда Тамара Федоровна Макарова приходила на занятия, сначала пробовала стул на шаткость, только потом садилась, потому что однажды чуть не свалилась на пол. Раздолбать кубы было нереально. И вот мы водрузили три куба один на другой, надели черные обтягивающие купальники и на высоком пятачке показали пластический этюд, как цирковые женщины-каучук. У Герасимова просто челюсть отвисла, он даже не предполагал, что мы на такое способны.
Пока репетировали, возник вопрос: как нас объявить? В итоге придумали: «Сестры Гвоздикбасаровы». Сережа переживал, ведь в номере непременно должна быть изюминка. И он ее придумал. Тогда сигареты в пачках упаковывали еще и в фольгу. Никоненко распорядился: оберните фольгой зубы, весь этюд играйте с лицами-масками, никакой мимики, а в конце, когда спрыгнете с высоты, вынимаете челюсти из фольги и бросаете их в зрительный зал. Так и поступили. Все удалось, кроме одного: моя челюсть приземлилась прямо на колени к Тамаре Федоровне. Я чуть не умерла от страха. Но Макарова была умной женщиной, не обиделась. Мы произвели неизгладимое впечатление, никто близко ничего подобного не делал. Получили заслуженные пятерки.
Помню, ставили отрывок из Мериме, моя героиня по сюжету была девушкой эмоциональной. Так Сережа обвязывал мою талию веревкой и заставлял бегать по кругу, как коня. Когда я уже просто валилась с ног от усталости, говорил: «А теперь играй, ты достигла нужного состояния».
Но самая главная история случилась, когда репетировала Анютку из «Власти тьмы». Вообще, я до девяти утра не пою, у меня была такая примета: если запою спозаранку, день сложится плохо. Никоненко назначал репетиции на восемь утра, я должна была исполнять старинную русскую песню, естественно, а капелла. Упрашивала режиссера: «Сереж, можно я не буду петь до девяти?» Он никак не мог понять почему. Но я упиралась как осел: не буду и все! Роль трудная, моя героиня — девочка, на глазах которой происходят жуткие вещи.
По сюжету мы с Толей Переверзевым лежали на печке, я — в ночной рубашке. И вдруг Сережа замечает, что у меня под ней надет лифчик. Приказывает:
— Сними, девочки тогда лифчиков не носили.
— Не сниму.
Дошло до того, что Никоненко пошел жаловаться Сергею Аполлинариевичу. Надавили на меня с двух сторон, пришлось снимать злополучный предмет женского туалета. Сережа радовался: «Вот теперь ты играешь роль отлично». Когда поздравлял меня с днем рождения, написал эпиграмму, припомнив тот случай.
Никоненко был влюблен в Макарову, которая оставалась красавицей до конца жизни. Она следила за собой, делала гимнастику, принимала контрастный душ.
После смерти Сергея Аполлинариевича племянник Тамары Федоровны Артур Макаров спарил ее телефон со своим. Женя помог ей получить новый номер, посодействовал в покупке «Нивы», чтобы Макарова могла ездить на дачу с комфортом. Тамара Федоровна мечтала учредить именную стипендию имени Герасимова, для чего готова была отдать все сбережения, продать свои драгоценности и коллекцию картин.
Когда Артура убили, ее стали донимать кредиторы, требовавшие расплатиться с долгами племянника. Без сомнения, они укоротили ей жизнь. Как распорядилась наследством Мила, вдова Артура, бывшая манекенщица Общесоюзного дома моделей на Кузнецком Мосту, неизвестно. Она жива, но ни с кем не общается.
