Нет, не могу сказать, что стал ее другом, но Плисецкая с радостью начала общаться со мной, приглашала на выступления, звала в гримерку, дарила свои пуанты, обращалась с довольно интимными просьбами — расстегнуть ей пачку например. Много раз я видел ее на парижской сцене, а потом и в Лондоне на спектаклях или в сборных концертах, где она танцевала своего легендарного «Умирающего лебедя». Майю заваливали цветами, аплодисменты не смолкали. Однажды я стал свидетелем того, как ее вызывали с этим номером на бис четыре раза подряд.
Она была сложным человеком — весьма избирательным, с очень многослойным характером. Неподкупная, принципиальная, не поддавалась на уговоры, никогда не сдавала своих позиций. Приведу пример: Плисецкая перестала общаться с родной теткой, с которой я тоже успел познакомиться. Я пытался их примирить. Суламифь Мессерер исполнялось девяносто лет, за неделю до этого я встретился с Майей Михайловной и спросил:
— Не хотите поздравить с юбилеем вашу тетю?
Она ответила:
— Сашенька, миротворец вы наш, не хочу! Позвоните ей и передайте привет от меня.
Она любила поболтать со мной о моде. Как-то я ехал с ней в такси, и Майя заявила:
— Из всех дизайнеров лучший Пьер Карден. Он гений!
Я спросил:
— Почему?
Она ответила:
— Он нас, женщин, спас: предложил черную водолазку и черные колготки. Что может быть лучше?
О Кардене она могла говорить часами и всегда называла его «мой Пьер». Помню, пошел с ней в знаменитый ресторан при театре в культурном центре Espace Pierre Cardin. В него было не попасть, особенно на званый ужин к самому Пьеру Кардену. Он ко мне хорошо относился, поскольку считал приятелем Плисецкой.
Пьер был очень вспыльчивым человеком, он же все-таки имел итальянские корни, родился неподалеку от Венеции. При мне на том самом ужине один из известных французских фотографов принес ему пачку снимков спектакля «Безумная из Шайо» с участием Майи Михайловны, и Пьер обрушился на бедолагу с таким негодованием! Грозно посмотрел на всех присутствующих и медленно произнес:
— Какая жуткая непрофессиональная работа! — потом обратился ко мне: — Переведите, пожалуйста, мои слова мадам Плисецкой.
Фотограф покраснел от обиды. Карден же продолжал:
— Вы показываете эти ужасные фотографии самому великому модельеру мира и самой гениальной балерине планеты, не понимая нашей значимости в искусстве! Вы отняли у нас время...
Я все перевел, и тут Майя говорит:
— Странно, мой Пьер, а вчера тебе его фотографии понравились, и ты именно их выбрал для программки.
