— Есть актеры, которые не могут прожить без кино или сцены. Таким, к примеру, был Александр Абдулов, которого вы хорошо знали.
— Мы с ним снимались в «Анне Карениной», в Петербурге тогда стояла невиданная жара, и, помню, Саша однажды сказал:
— Люсь, я сейчас должен мчаться в аэропорт и лететь на другие съемки.
— Ты с ума сошел! — охнула я. — Что ты с собой делаешь?!
— Нет, я должен лететь.
Да ни одна роль не стоит того, чтобы положить на нее здоровье, я уж не говорю о жизни.
— А чем вы живете в отсутствие ролей?
— Для меня важна семья.
— Как она возникла, то есть в какой момент в вашей жизни появился Александр Збруев?
— Внимание я на него обратила, когда в начале шестидесятых, еще в Ленинграде, смотрела только вышедший на экраны фильм «Мой младший брат», где Саша играл главную роль. Симпатичным был, талантливым!
Вскоре я приехала в Москву на съемки «Войны и мира», и все та же ассистентка Бондарчука позвала в Дом кино: «Говорят, хорошую картину будут показывать». Называлась она «Пядь земли», и в ней я снова увидела Збруева, он мне опять очень понравился.
Потом друзья предложили пойти на спектакль Юрия Любимова в Театр на Таганке: я не хотела — уставала, а надо было сосредоточиться перед следующим съемочным днем. Но меня уговорили. После спектакля отправились в ресторан ВТО, и там к нашему столику подошел Саша, который, как выяснилось, был хорошо знаком с моими друзьями. Так состоялась наша встреча наяву.
Он не знал, что я снимаюсь в «Войне и мире». Вспоминаю, как после съемки первого бала Наташи бегу в платьице своей героини по коридору «Мосфильма», а навстречу идет Збруев, который снимался в соседнем павильоне в фильме «Чистые пруды». «Как?! — удивился он. — Ты Наташа Ростова?» Тогда и познакомились по-настоящему. Стал звонить — я жила в гостинице, мы встречались, гуляли.
Все время звал на спектакли в «Ленком». Тогда главным режиссером там был удивительный Анатолий Эфрос — его постановки производили на меня большое впечатление, особенно «Мой бедный Марат». В тот момент, когда по ходу действия Саня, игравший там главную роль, выходил на авансцену со звездой Героя Советского Союза на гимнастерке, я только выдыхала: «Ах!»
— Каким Александр Викторович был тогда?
— Таким же замечательным, как и сейчас. Обаятельным, со смешинкой в глазах. В то время я читала роман Вениамина Каверина «Два капитана», и казалось, что Збруев похож на главного героя, одного из моих любимых персонажей, — Саню Григорьева. Поэтому я, в отличие от остальных, стала называть Збруева Саней. До сих пор так и зову.
— Он, когда ухаживал за вами, мог чем-то удивить?
— Мог. Например я приехала из Парижа, с премьеры «Войны и мира», и рассказала ему, как ко мне в номер гостиницы приходил режиссер Клод Отан-Лара с женой, предлагал сняться у него в картине и принес — это накануне католического Рождества — потрясающую ветку белой сирени! Она стояла у меня в большой вазе на полу. Когда уезжала, не могла взять с собой и так жалела!
На Новый год Санечка пришел ко мне и принес... корзину белой сирени. Оказывается, он поехал в аэропорт, договорился с пилотом, летевшим куда-то, в Грузию, что ли, и ему среди зимы привезли белую сирень. Да, Саня умел удивлять.
— Кто у вас организовывал быт?
— Когда папа умер, к нам переехала мама, она и занималась хозяйством.
— А вам домашние дела нравятся?
— Терпеть не могу! Хотя приходилось и носки штопать, и пуговицы пришивать — ужас!
— Нередко, когда в семье два актера, сложности возникают из-за того, что приходится расставаться на время съемок или гастролей.
— Ничего не сложно, если люди любят друг друга.
— А поработать в «Ленкоме» у вас мысли не возникало?
— Никогда. Вообще играть в театре не хотела. Борис Бабочкин задумал ставить в Малом «Чайку» и приглашал меня на роль Нины Заречной, но меня утвердили в кино. И хорошо, сцена — это не мое. Позднее играла в театре «У Никитских ворот» в спектакле по пьесе Артура Миллера и поняла: надолго меня не хватит.
