— После проекта вы заключили контракт с Евгением Фридляндом.
— Контракты мы подписали абсолютно неожиданно, в середине проекта пришел Женя и сказал: «Подписывайте». С Фридляндом у нас поначалу все складывалось замечательно — проехали с туром по всей стране, у меня был дуэт с Ларисой Долиной. Ким Брейтбург написал нам много песен, только у меня вышло два альбома. Композиция «Необыкновенная» звучала везде: эфиры на всех радиостанциях и телеканалах, кроме Первого, поскольку мы считались лицами канала «Россия». Работа занимала все время, по двадцать концертов в месяц! Это продолжалось года три-четыре.
Когда подписывали контракт, Фридлянд являлся одним из главных продюсеров в музыкальном пространстве страны. У него был суперпопулярный коллектив «Премьер-министр». И Боря Моисеев, который собирал аншлаги, как бы к нему ни относились. Он потрясающий артист. В продюсерском центре работала лучшая команда аранжировщиков, пиарщиков, музыкантов. Любовь к музыке, в том числе фирменной, Женя смог привить всему коллективу.
Но спустя время у него начались проблемы с «Премьер-министром». Эта войнушка сильно подкосила Фридлянда, в том числе его веру в российский шоу-бизнес. Ребята были не просто группой, они ведь стали его друзьями. Артистами, которых взрастил с нуля. А получил, по его мнению, нож в спину. Для Жени все стало неинтересно, он отошел от дел. Перестали писаться песни, команда разваливалась, потом ушел Ким Брейтбург...
Шоу-бизнес живет по волчьим законам: когда вожак становится старым и хромым, его начинают грызть первым. Люди перестали отвечать на звонки, редакторы каналов и музыкальные продюсеры реже приглашали его артистов. Когда участвовали в концертах, наши номера вырезали из эфиров. Мы с Женей не виделись по полгода, а если встречались, успевали только поздороваться.
Работа у нас все-таки была, просто ее резко стало меньше. В какой-то момент деньги закончились, и мы приходили к Фридлянду одолжить хотя бы на оплату съемных квартир и еду. К сожалению, финансовое положение продюсерского центра в тот момент было печальным. Выживали как могли, к счастью, помогали друзья.
До окончания контракта оставалось еще несколько лет, хотя Чумаков сумел откупиться раньше. Неустойка составляла порядка двухсот тысяч долларов. У Алексея имелись приятели, которые смогли помочь, у меня их не было.
Мой мозг устроен таким образом, что по прошествии времени все плохое забывается. Помню только, что было непросто. Я оптимист — мой стакан всегда наполовину полон. Не унывал и не уходил в депрессию. Единственное, счастлив, что смог закончить контракт и отношения на правильной ноте.
