В тот период мы с гитаристом группы Валерой Хабазиным сидели на диете — капусте, орешках и воде, оставаясь стройными и прекрасными. Теперь же, на адреналине и стрессе, пришлось выпить много крепких напитков, чтобы как-то прийти в чувство, а напитки нужно закусывать, тут и диете конец пришел.
— После «Самоцветов» вы работали в коллективе Аллы Пугачевой, затем — в группе «Веселые ребята».
— К Алле я попал благодаря Виталику Любезнову, одному из своих друзей, он работал у Пугачевой гитаристом. Однажды говорит: «Хочешь устроиться к нам солистом? Есть место».
Алла Борисовна была уже знаменитостью. Действовала она на людей магически — как наваждение. Публика обожала ее, фанатки ночевали в подъезде на подоконниках, на полу на привезенных с собой матрацах... После концертов нам нередко приходилось спасаться бегством от восторженной толпы. Впереди бежит Алла в концертном платье и на каблуках, следом музыканты с инструментами в руках — а за нами ревущая толпа. Иногда из концертных залов и Дворцов культуры, где мы выступали, уходили черным ходом. Воспринимали подобные приключения весело в силу молодости — игры в догонялки, прятки и так далее. Я выступал, как мы говорили, «на разогреве» — исполнял три-четыре песни перед выходом Аллы.
Однажды после концерта, он проходил в Киеве, ко мне подошел клавишник «Веселых ребят» Саша Буйнов, предложил прийти на переговоры с руководителем ансамбля Павлом Слободкиным. Тот пригласил перейти к ним, я согласился, поскольку открывались другие горизонты. Попасть в коллектив Пугачевой означало вытянуть счастливый билет, а уж в «Веселые ребята» — все равно что в космос полететь. Их песни крутили на радио, когда я еще в школе учился, и уж, конечно, даже мечтать не смел когда-нибудь стать частью звездного коллектива.
Пугачева, кстати, ведь тоже в «Веселых ребятах» начинала. Мы были на гастролях в Волгограде, работали во Дворце спорта с Аллой. После концерта зашел к ней в гримерку, объяснил:
— Меня пригласил Слободкин.
Она ответила, что сама прошла этот путь. Сказала:
— Попробуй и ты, дерзай.
Пугачева пользовалась непререкаемым авторитетом, но отношения в коллективе были практически на равных, дружескими. Со Слободкиным я «вкусил» другой школы. Совсем паиньками мы, конечно, не были, но все же истории, как весело проводили время на гастролях, в гостиницах с девушками, — не более чем выдумки. Павел Яковлевич был сторонником железной дисциплины, почти армейской. Следил, чтобы мы не употребляли крепкие напитки и не выбивались из графика.
Я мало времени проводил дома в Москве. «Веселые ребята» без конца гастролировали по городам и весям. По два-три концерта в день, минимум шестьдесят в месяц. Причем один не похож на другой, все с разным настроением и разной подачей.
Последний концерт тура назывался «зеленым», на нем негласно разрешалось похулиганить. Потихоньку связываешь шнурки ботинок у кого-то из музыкантов — тот пытается встать и не получается, со стороны выглядит невероятно смешно. По крайней мере, нам так казалось. Клавишные инструменты заклеивали скотчем — бедняга на сцене начинает играть и... не может извлечь ни звука. Барабанщикам насыпали зубной порошок на барабаны — просто так! Фантазия по молодости била через край, развлекались как могли. На качество выступлений, кстати, наши безобразия никак не влияли: публика принимала «правильные» и «зеленые» концерты с одинаковой любовью.
На сцене, случалось, валяли дурака. Благо имидж «Веселых ребят» позволял, более того, предполагал легкое, ироничное отношение к жизни. Исполняя «Не волнуйтесь, тетя», Буйнов облачался в женское платье, я же разыгрывал роль прощелыги дяди. Зал ревел от восторга.
