Драмкружком руководил Сергей Арцибашев, который в то время работал в ТЮЗе и бегал к нам в техникум учить студентов читать стихи к праздникам и играть отрывки. Как-то мне доверили сказать коротенькую речь на сцене Большого театра, поблагодарить «дорогого Леонида Ильича» за отношение к молодежи. Микрофон, трибуна, графинчик с водой — все как положено.
Уверен, по жизни меня ведет ангел-хранитель. Иначе как объяснить, что своими юными мозгами я быстро понял, что не встану к прокатному стану и разные слябинги, швеллеры, блюминги — не моя история? Маму это расстроило. Ведь что такое завод в советские годы? Стабильная зарплата, мужская работа.
После техникума поступил в архитектурный институт. Подумал, что быть зодчим намного увлекательнее, чем работать на заводе. Оказалось, надо сдать математику и рисунок, а я до этого ничего не рисовал, кроме кактусов на школьных уроках. Но ничего, справился.
Архитектурный изменил мой образ жизни. Люди вокруг другие, разговоры о творчестве, музыке, The Beatles и The Rolling Stones, американские джинсы, ботинки на косом каблуке...
Тем не менее меня манила сцена, постепенно крепло желание стать актером. Сначала появилась не очень ясная мысль — почему бы нет? Потом четче и осознаннее — хочу! Пошел в театральную студию при Дворце молодежи, которой руководил Виктор Катаев.
Однажды, когда Малый театр приехал на Урал с гастролями, я решил попробовать силы. Тогда советские театры активно гастролировали по стране и параллельно отсматривали ребят для «Щуки», «Щепки», Школы-студии.
Отыскал какую-то тетечку из Малого, расспросил. Она посоветовала найти Виктора Ивановича Коршунова, ведущего актера театра и педагога Щепкинского театрального училища. Отправился в гостиницу, где он остановился, и напрямую спросил:
— Вы набираете курс?
— Уже нет... — ответил Коршунов. — Впрочем, приходи завтра в ТЮЗ перед спектаклем и почитай мне что-нибудь.
Я выбрал Бодлера, что-то еще из французской поэзии и монолог из «Идиота», не мышкинский. И когда Виктор Иванович объявил: «Беру к себе на второй курс», поразился. В театральные были немыслимые конкурсы, человек сто на место! Летом перевелся из архитектурного в Высшее театральное училище имени Щепкина.
Когда сказал родителям, что поступил, они были шокированы. Где Москва и где мы! Куда? Зачем? В столицу?! Без блата, поддержки... И все же удалось отстоять свою позицию. Если бы они вдруг запретили, возможно, и не уехал бы.
Отец, подполковник, вообще никогда не заводил разговоров о том, чтобы я продолжил его дело. Не знаю, верили ли близкие в мои способности, считали ли талантливым, мы это не обсуждали. То, что актерство — не блажь, они поняли после выхода на экраны «Жизни Клима Самгина».
Я учился, не особенно представляя, а что потом. Радостно-празднично-сказочным — вот каким виделось будущее. Казалось, актерская судьба напоминает ровную широкую дорогу, устланную лилиями и лепестками роз. Молодые актеры всегда уверены в том, что каждый станет звездой.
Но знаете, если бы думал, что я такой же, как все, не пошел бы в актеры. Твердо знал, что могу читать, говорить с особенной интонацией. Что я — другой. Эта вера и вела.
Однокурсники — москвичи Саша Домогаров, Кирилл Козаков, а остальные, как и я, — лимита. Но с первого дня ощущал себя столичным парнем, потому что сразу влюбился в этот город. Ничего меня не ломало, буквально все нравилось. Радостно осваивал музеи, театры, ездил из «Лося», где располагалось общежитие, в бассейн «Чайка». Позже наша общага переехала на Тверские-Ямские, тут уж я начал шиковать. Когда родители присылали деньги, заходил в «Елисеевский» за шампанским.
