Племяннице миссис Эймс предложила написать рецензию, и та пришла от рассказов в восторг. Неменьший восторг в ней вызвало знакомство с автором — привлекательным, сильным, полным жизни. Прекрасная пианистка, Чармиан играла для него, пела, затем завела беседу о книгах. Ему двадцать четыре, ей двадцать девять, но кого это волнует при таком явном взаимном интересе?! Увы, зародившимся в ней надеждам тогда сбыться не было суждено: вскоре Джек женился на Бесси. Накануне свадьбы Чармиан получила от него записку: «Не смогу увидеться с вами в субботу, как условлено. Объяснение найдете в письме к вашей тете. Может, когда-нибудь в будущем».
Что ж, Чармиан Киттредж была не из тех, кто легко сдается, и твердо вознамерилась дождаться этого «когда-нибудь в будущем» — без всяких «может». Первое, что она сделала, — подружилась с Бесси и стала частой гостьей в доме Лондонов в Пьемонте. Там по четвергам собирались друзья Джека. Это были прекрасные дни и вечера: умные разговоры и много смеха, игры, музыка и даже спорт — хозяин учил гостей боксировать.
Джек теперь — модный автор, уже прогремели «Дочь снегов», «Люди бездны» и «Зов предков». Специфика семейной жизни Лондонов для Чармиан не секрет — брак без секса с узаконенными по взаимной договоренности изменами мужа, все порознь. Джек теперь зарабатывал литературным трудом уже более чем достаточно, ему даже платили за еще не написанные романы авансом. Он был богат и с наслаждением восполнял упущенное, компенсировал годы унизительной нищеты и самоотречения. Купил яхту. Пировал, отъедаясь за годы голода. Принимал до ста человек в неделю, и конечно, среди визитеров выделялась Чармиан — яркая, смелая, кокетливая, с готовностью принимавшая участие в излюбленных мужских забавах — играла в карты, скакала на лошади, даже боксировала. Она смотрела на жену Джека как на нелепое недоразумение: разве это достойная пара такому мужчине? Нет, ему нужна спутница, которая разделит с ним все — путешествия, риск, дерзкие увлечения. Такая, как она, Чармиан.
Летом 1903 года она ринулась в атаку. Джек тогда снял дом в калифорнийской Лунной долине, куда, естественно, вслед за ним переместились приятели, и первой — мисс Киттредж. Поначалу все было как всегда: ежедневная непреложная норма в тысячу слов — этому правилу Джек не изменял никогда, игры с детьми, плавание, спорт, вечерние стейки на углях и вино в окружении друзей, чтение вслух новых страниц «Морского волка»... А потом настал тот странный день. Сначала Джек обсудил с Бесси покупку ранчо в Южной Калифорнии. После разговора он удобно устроился в огромном гамаке с мисс Киттредж — и они проболтали четыре часа, по истечении которых Джек снова пришел к жене и буквально оглушил ее известием: «Бесси, я ухожу от тебя, развожусь». Она больше не добилась от него никаких объяснений, да и вообще сопоставила события того дня лишь много позже.
Сам Джек в те дни, охваченный страстью, писал Чармиан: «Целую тебя в губы, открытые, честные, которые знаю и люблю. Вздумай ты вести себя застенчиво, робко, попробуй вопреки самой себе изобразить жеманную недотрогу, разыграть хоть на мгновение притворную стыдливость, ей-богу, я бы, кажется, проникся к тебе отвращением». Он ценил в ней своеобразную прямоту: «Признаюсь в том, что ты и так знаешь с первого дня нашего знакомства. Когда впервые заговорил с тобой, я хотел сделать тебя своей любовницей. Ты была так откровенна и честна и, главное, так бесстрашна! Помню, мы ехали рядом на заднем сиденье, и я предложил:
