После войны мы с мамой вернулись в Ростокино, и в восемь лет я пошел в школу. Кстати, тогда мальчики и девочки учились раздельно. В первом классе собрались и семилетки, и десятилетние, упустившие три года учебы из-за войны. Те, что постарше, ходили с финками: послевоенное время, разгул криминала, дети подражали взрослым. Драки велись жесточайшие чуть ли не каждый день. Улица на улицу, район на район, Ростокинские — на Леоновских, Леоновские — на Моссоветовских.
И мне доводилось участвовать, а куда деваться?! Хотя я совершенно не был хулиганом и учился, кстати, на одни пятерки. С огромной теплотой и благодарностью вспоминаю Екатерину Георгиевну — свою первую учительницу. Между прочим, до войны у нее учился Николай Гастелло — знаменитый летчик, герой Великой Отечественной, совершивший подвиг — на горящем самолете спикировал на эшелон с немецкой механизированной колонной. Когда я учился во втором или третьем классе, нашу Екатерину Георгиевну наградили орденом Ленина.
С приятелями в свободное от учебы и драк время мы гоняли летом в футбол, зимой в хоккей. Я вполне прилично играл, спортивные успехи моего соседа Вити Политова были похуже. Но в очередное лето Витька резко вымахал и меня обошел. Позже стал футболистом, играл в дублирующем составе «Спартака».
Еще в моей жизни присутствовала самодеятельность: пел на школьных вечерах и выступал на различных районных мероприятиях. В определенном возрасте голос стал мутировать, юношам не рекомендуют напрягать связки — но меня продолжали делегировать на концерты. В итоге организм не выдержал, голос сел и из довольно симпатичного альта превратился в слабенький тенорочек.
В 1953 году в Москве случился очередной всплеск антисемитизма. Директор школы вызвал мою маму: «Лион парень хороший, но грамоту за отличную учебу в этом году мы ему не дадим. Сами должны понимать почему...» Так что за первые четыре класса у меня грамоты имеются, а за пятый нет.
Я окончил седьмой класс, и мама пришла в школу забирать документы:
— Дальше сын пойдет учиться в техникум.
Директор пытался ее отговорить:
— Он у вас способный, пусть окончит десятилетку, поступит в институт.
Сулил золотую медаль, но мама рассудила, что и с медалью, и с институтом могут прокатить по тем же причинам, как когда-то с грамотой, а авиамоторный техникум — все-таки гарантированная специальность.
— То есть ничего близкого к литературе.
— Абсолютно. Хотя я с самого детства записывал в тетрадочку разные интересные истории и шутки. Просто для себя. В техникуме тоже продолжил это занятие. Учительница литературы Татьяна Тимофеевна, заметив мой интерес к художественному слову, поручила издавать литературный журнал техникума. Он был рукописным и выходил в единственном экземпляре. Там я публиковал стихи и рассказы однокашников. Она была чудесной — Татьяна Тимофеевна, интересно о многом рассказывала, возила нас, представляете, в 1955 году в Третьяковскую галерею, на всю жизнь привив мне любовь к живописи.
— Середина пятидесятых и шестидесятые — время перемен. Как вы ощущали знаменитую хрущевскую оттепель?
— Однокурсник, он был постарше, даже в партии уже состоял, пришел однажды и поведал нам, что Хрущев на партсъезде разоблачил Сталина. Мы столпились вокруг, расспрашивали что да как. В тот день было не до уроков. Через некоторое время тот же однокурсник столь же восторженно рассказывал нам о фильме, который посмотрел, это была «Карнавальная ночь» Эльдара Рязанова. Картина, конечно, потрясающая по тому времени.
Появился театр «Современник». Несколькими годами позже, когда я уже окончил техникум и некоторое время работал на заводе в районе метро «Белорусская» (был такой факт в моей «творческой биографии»), неподалеку в актовом зале гостиницы «Советская» «Современник» проводил репетиции. И я, представляете, каждый обеденный перерыв — он длился сорок пять минут — наскоро перекусив, бежал в гостиницу. Конечно, посторонних не пускали, но я умудрялся пробираться черными ходами и коридорами — чтобы хоть одним глазком взглянуть на репетиции, сидел там полчаса, потом убегал на работу.
Вот как это объяснишь? Мама окончила лишь техникум, по театрам меня в детстве не возила, не до того было. Откуда у меня взялась эта тяга к театру? Непонятно. Самым знаменитым среди «современниковцев» тогда был Владимир Земляникин, чуть раньше сыгравший в фильме «Повесть о первой любви».
— Почему вам пришлось прервать обучение в техникуме?
— Из-за болезни, которую перенес в восемнадцать лет. Поехал в дом отдыха «Болшево» и там неудачно искупался в речке. Простудился, заболел ревмокардитом в тяжелой форме. В лежку лежал дома практически с октября по февраль. На протяжении полугода видишь только четыре стены и кусок окна! Безнадежно отстал в учебе, вот и пришлось взять академический отпуск.
