Он любил прогуливаться в одиночестве, выискивал какие-то причудливые коряги и в свободные минуты усаживался с ножиком. Часок-другой — и получалась фигурка человечка. Или вазочка. Или цветок, еще какая-нибудь удивительная вещица. Свои поделки дарил всем, кто оказывался рядом.
В общем, атмосфера на съемках царила почти домашняя. Одно огорчало — три директора картины сменились. К примеру, Леонид Федорович просит: надо достать топливо для дозаправки самолетов и организовать массовку. Назавтра съемка, а директор руками разводит: ничего не смог найти. Смена срывается. В такие минуты я замечал, как у Быкова на виске начинала пульсировать жилка, но он ни разу не позволил себе даже повысить голос. Потеряв терпение, говорил тихо, даже как-то извинительно: «Вы не справляетесь, простите, вынужден просить прислать другого директора вместо вас». Увы, и следующий оказывался не лучше...
Спустя много лет мы с ребятами вспоминали съемки, обсуждали и эту странную ситуацию. Я предположил: возможно, нерадивых директоров Быкову нарочно подсылали, чтобы сроки сорвал и лента не получилась? Его почему-то не любили на Киностудии имени Довженко. При том, что сами же пригласили работать режиссером из Ленинграда, долго уговаривали, а он все размышлял. Согласился из-за болезни жены — Тамаре Константиновне не подходил сырой климат.
Однако на Студии Довженко тут же образовалась стена. За спиной Леонида Федоровича называли «этот выскочка», шептались: мол, чего приехал, у нас своих режиссеров хватает... Как творить в такой атмосфере? Жаль, что такой талантливый режиссер снял в Киеве всего две картины, мог бы гораздо больше. Обидно и больно, что так рано ушел из жизни — Быкову было всего пятьдесят. Вечная память ему, и Алексею Макаровичу Смирнову, и ребятам, которых уже нет среди нас: Смуглянке, Сережке Иванову...
«Старикам» помогли военные летчики — буквально спасли фильм. Из расквартированного в Чернигове полка лично прилетал главком: «Леонид Федорович, что нужно? Только скажите». Организовал доставку топлива, выделил механиков — те осматривали перед съемками машины, а летали на них настоящие асы.
Перед сценой гибели своего героя я страшно переживал: как сыграть, чтобы выглядело не натужно, не вымученно? Леонид Федорович, заметив мое волнение, отвел в сторонку:
— Знаешь, ведь летчики не умирают, они улетают на небо, — потом спросил: — Как бы ты доложил командиру, что приземлился?
— Товарищ командир, я благополучно сел.
— А покороче? Подумай и сыграй.