Перед ним благоговели, он был на виду с двадцатых и оставался более сумасшедшим, чем кто бы то ни было». Но являлся ли он безумцем, когда прогуливался по улице с муравьедом на поводке? Когда каждое утро шел на детскую площадку, чтобы на глазах у малышей развернуть конфету, облизнуть ее и бросить в песок? Когда по прихоти Галы зарезал обожаемых домашних кроликов, зажарил и подал к ужину? О его безумных выходках впоследствии напишут множество мемуаров, но внятного ответа не даст никто.
Вокруг Сальвадора постоянно толпилась свита из фриков, хиппи, цирковых уродцев, прихлебателей и богатых прожигателей жизни. Двор следовал за своим королем повсюду, пируя на его деньги и забавляя монарха.
При этом Дали работал с предельной самоотдачей, иногда сутками. Многие уверяли, что его заставляет Гала. Ходили слухи, что она даже запирает мужа и выпускает, только когда тот закончит картину. Но Дали не роптал, велеречиво благодаря жену — «моего гения, мою победоносную богиню Галу Градиву, мою Елену Троянскую, мою святую Елену, мою блистательную, как морская гладь, Галу Галатею безмятежную». Экспериментировал, занимаясь скульптурой, фотографией и съемками короткометражек, делал рекламу (например, придумал логотип популярных леденцов) и снимался в ней. А еще создавал главный проект своей жизни — Театр-музей в Фигерасе, дворец-лабиринт, посетители которого должны были чувствовать себя там как во сне.
Все началось с разговора с мэром — тот в 1960 году попросил подарить городу картину, а Дали заявил, что лучше подарит целый Театр-музей. На строительство ушли четырнадцать лет и солидная часть состояния художника. Экспозиция не имела четкого плана — зрители могли войти с любого входа в любой зал, пройти по любому коридору, подняться и спуститься по лестницам. Чем больше запутаются и растеряются — тем лучше!
Чего только не было в Театре-музее! «Дождливый кадиллак», внутри которого идет ливень и колосится зелень, а на капоте примостилась огромная каменная «Великая Эсфирь». Колонна из шин, на вершине которой — лодка Галы, и ванна на потолке. Несколько этажей с узкими окнами, в которых сверкают золотые статуи, и витринами с диковинными композициями. Подзорные трубы, с помощью которых можно разглядывать голограммы вроде той, где обнаженная Гала превращается в портрет Линкольна и наоборот, а картина Вермеера «Девушка, читающая письмо у открытого окна» оказывается профилем Веласкеса; огромные полотна и небольшие рисунки — от самых ранних до поздних, иллюзорная комната актрисы Мэй Уэст с глазами-картинами, носом-камином, губами-диваном и волосами-шторами...
