Когда после окончания института меня не взяли в театр, Людмила Сергеевна устроила в Москонцерт, и мы с тещей в одной бригаде колесили по стране. Но мне это соседство вышло боком. Ее, помню, сильно волновал только один момент: напьюсь я или нет. Периодически у нас из-за этого возникали разборки. Да, у меня бывали срывы, но алкоголиком я никогда не был. К сожалению, должен признаться: мог иногда сильно назюзюкаться, как говорится, «впасть в нирвану» от расстройства.
Помню, поехали мы с Людмилой Сергеевной в Молдавию с группой музыкантов и певицей, а там пьют на каждом углу — вино-то копейки стоило. Теща даже представить не могла этих масштабов. Она отработает концерт и идет отдыхать в свой номер, а мы с дуэтом баянистов попадали в руки поклонников. Угощали беспощадно, и отказаться было непросто!
Все мои выпивоны, если и бывали, происходили в Манино отсутствие. Однажды она уехала на гастроли, я остался дома один. У меня был тяжелый период: маялся без работы. На лестничной площадке жил парень, очень компанейский. Вот мы с ним иногда и засиживались. Как-то теща поднимается к нам с маленькой Настей, а я «не в форме». Людмила Сергеевна после этого долго мне пальчиком грозила. Ефимыч-то вообще в рот не брал, вот ей на контрасте и казалось, что я алкоголик.
Маня, конечно, об этом догадывалась, да и мама ей на мозги капала. Может, в конце концов это и стало одной из причин нашего развода. Оказывается, как-то даже Григорий Ефимович дочке посоветовал: «Разводись. Этот недуг тебе не победить...»
Постепенно стали возникать и другие темы для конфликтов. Марина была одержима работой, все время куда-то бежала, встречалась, тусовалась, участвовала в капустниках Дома актера, а я, наоборот, любил дом, размеренную жизнь. Ее раздражало, что я не поспеваю за ней, за ее ростом. Наверное, я оправдывал свою фамилию Долгачев: слишком долго думал.
Помню, я прошел конкурс на телеведущего новостной программы, но Марине сказал:
— Не буду работать в «Останкино». Там все чужое.
Она возмутилась:
— Ты что? Туда все мечтают попасть!
А у меня уже был опыт телеведущего. В 1994 году я вел первый в стране отборочный тур певцов на «Евровидение», но продолжать не захотел. Марина мой отказ восприняла весьма эмоционально. Жить с ней было все равно что на вулкане. Я понимал, что бороться с ее темпераментом бесполезно, и старался реагировать спокойно. Но это порой давалось с трудом.
Когда в первый раз крупно поругались, уже не помню из-за чего, Маня рванула к шкафу, где хранились документы, и пыталась уничтожить свидетельство о браке, но по ошибке порвала в сердцах мое свидетельство о рождении. Ссора вспыхнула вновь, она опять ринулась к шкафу и разорвала... уже свое свидетельство о рождении. В итоге она все же добралась и до свидетельства о браке, но как оказалось, при разводе оно не понадобилось.
Мы часто с Маней расходились. Врозь жили дольше, чем были вместе. Страшно представить, но я уходил от нее раз двадцать пять! Со стороны это, наверное, выглядело безумием. Что толку хлопать дверью, когда уйти мне было не к кому. Ночевал в театре, на вокзале, по друзьям мотался... Потом все возвращалось на круги своя: звонил Мане, она звала обратно и я сдавался. Но с каждым таким «уходом» что-то неуловимое умирало в наших отношениях.
Помню, друг оказался в такой же ситуации и я с высоты своего опыта посоветовал: «Ты определись. Выбери. Если уходишь — уходи, а если остаешься, перестань хлопать дверью и скандалить. Просто тверди: я неправ. Даже если жена неправа на сто процентов». Человек не может измениться по щелчку, значит, кто-то должен уступить. Умом я это понимал, но, увы, не хватало ни сил, ни терпения...
Когда возвращался, короткое время мы оба чувствовали себя на седьмом небе от счастья, а потом опять...Ревновала ли она меня? Не знаю. Но когда я уходил, Маня начинала искать, у кого живу, и каким-то особым чутьем часто догадывалась, где могу быть.
Она очень интуитивна и прозорлива в отношении других. Если на моем горизонте образовывалась «перспектива» женского рода, Маня начинала менять тактику, становилась спокойнее, ласковее, нежнее. Появлялись слова, которых в ее обычном лексиконе не было. На моих глазах происходили поразительные метаморфозы.
