Родители уважают мой выбор. Они всегда знали: как Гела скажет, так и будет. В Кате души не чают. А как иначе? Посмотрите на мою жену — это же самая красивая женщина России!
— Хлопок, взрыв! Вместе с ударной волной прямо в голову летит чемодан, сбивает с ног, опрокидываюсь за борт и ухожу под воду. Холодно, Ладожское озеро не прогревается даже летом. К тому же нырнул я достаточно глубоко. Открываю глаза, вижу наверху проблеск света, изо всех сил начинаю грести и выбираюсь на поверхность. Рядом маячит голова оператора Глеба Вавилова. Слава богу, с ним тоже все в порядке! Ведь ему пришлось прыгать следом за мной с тяжеленной кинокамерой наперевес. Ребята-каскадеры вытаскивают нас на баржу.
Так снимался один из эпизодов фильма «Спасти Ленинград». Честно говоря, рискую на площадке нечасто, знаю, чем закончилась подобная история для Евгения Урбанского, решившего в «Директоре» самостоятельно исполнить трюк на машине. И с пиротехникой я тоже на «вы», с ней вообще следует обращаться аккуратно, ведь люди, отвечающие за киношные взрывы, иногда могут ошибиться и переборщить, заложив слишком мощный заряд. Но когда пришло время снимать эту сцену, всеми фибрами души ощутил, что должен отказаться от дублера и исполнить ее сам. Оператор так зажегся идеей, что схватил ручную камеру и вместе со мной бесстрашно плюхнулся в воду. Надеюсь, на экране эпизод будет смотреться красиво и зрители оценят наши усилия.
События Великой Отечественной для меня — святое. Считаю, что молодое поколение должно знать правду о страшной войне. Особенно сегодня, когда предпринимается множество попыток переписать историю. Сценарист и режиссер Алексей Козлов обратился к малоизвестному эпизоду Ленинградской блокады, получившему название Ладожский «Титаник». Всего несколько лет назад с него сняли гриф «секретно».
В той трагедии по некоторым подсчетам погибло полторы тысячи человек. Когда в 1941 году нацистские войска взяли город в кольцо, руководство решило эвакуировать курсантов военных училищ. Единственный путь на Большую землю лежал через Ладожское озеро. Шестнадцатого сентября снарядили баржу. Кроме курсантов на нее погрузили всех, кто достал спецпропуск. Плавсредство оказалось перегруженным, кроме того, на озере начался сильный шторм, а волны на Ладоге порой достигают шести метров. Баржа стала тонуть, но людей не выпускали из трюма, и те прорубили топорами задраенные люки. Капитан послал в эфир сигнал бедствия, однако его перехватила фашистская авиация, и баржу атаковали немецкие бомбардировщики. Спаслись единицы, именно их воспоминания были засекречены на долгие годы. Читал основанный на этих мемуарах сценарий, и ком стоял в горле, еле сдерживал слезы.
Мне предложили роль офицера НКВД, которому поручили вывезти архив. Конечно же, когда баржа начала тонуть, первое, что пришло на ум, — сбросить машину с протоколами чекистских допросов за борт как балласт. И мой герой, подневольный службист, не давал этого сделать — ведь ему грозило наказание за утрату документов вплоть до расстрела. Но в конце концов он переосмысливает происходящее, перерождается в другого человека и осознает: жизни людей дороже. Я старался это донести.
