«Надо стучать во все двери», — говорил дядя Эдик. И стучал, развивая на этом поприще фантастическую активность. Он охватывал все детские журналы, телепередачи, радиоэфиры, летал по Москве на «Волге» со скоростью кометы, успевал предложить свое творчество решительно везде. Скандалил, если не публиковали или недостаточно оплачивали. Его невероятная энергия творила чудеса.
Семидесятые вспоминаю как время настоящего братства детских писателей. Все постоянно встречались, старались друг другу помогать, работой — прежде всего. Помню совместные отмечания Нового года. Дома у нас много кто бывал — Агния Барто, Виктор Драгунский, Николай Носов, автор книг про поросенка Фунтика Валерий Шульжик, Андрей Некрасов, написавший «Приключения капитана Врунгеля». Это был отдельный, казавшийся мне тогда добрым и немножко волшебным мир.
Астрид Линдгрен помню смутно — мне тогда было годика три. В памяти она осталась тетей, вкусно пахнущей конфетами, — коробочку заграничных сладостей писательница привезла мне в подарок. Естественно, тетя Линдгрен мне понравилась — мы сидели за столом и знаменитая мама Карлсона и Пеппи Длинныйчулок много шутила и смеялась.
А вот Джанни Родари запомнился гораздо лучше. Мне было пять, и конечно, я не мог знать, в какую передрягу в Советском Союзе попала мировая звезда детской литературы. Папа впоследствии рассказывал, как Родари наше правительство сначала официально пригласило, а потом почему-то забыло оплатить гостиницу. Автор «Приключений Чиполлино», которым зачитывались в десятках стран, в Москве оказался фактически на улице. Спал на диване в мастерской художника, который иллюстрировал очередную книгу писателя. Когда он пришел к нам в гости, с переводчиком естественно, сразу поинтересовался где кухня? Там Родари увидел вазу с фруктами, выудил оттуда яблоко и как ни в чем не бывало начал с ним разговаривать. Причем, к великому моему изумлению, яблоко ему явно отвечало — иначе зачем прислонять его к уху и кивать в ответ?!
— Мам, он что, с яблоком разговаривает? — спросил я.
Переводчица перевела писателю вопрос — ясно же, ради кого спектакль! — и Родари ответил:
— Валя, я единственный в мире человек, который понимает язык фруктов и овощей. Знаешь мою сказку про Чиполлино? Я ее не придумывал. Это овощи сами рассказали мне свою историю прямо в Риме на центральном рынке.
Я рот открыл. Настоящий сказочник — и дома, и во время публичных выступлений, и за печатной машинкой...
Эдуард Успенский тоже был воплощением какого-то сверхчеловека — нереально энергичный. «Привет, Посиков без волосиков!» — обычно приветствовал он, по-детски коверкая мою фамилию. Или это могло звучать так: «Привет, Посиков — восемь хвостиков!» Дядя Эдик бывал у нас часто, практически через день, и неизменно производил впечатление если не урагана, то очень сильного ветра, который врывался к нам и закручивал в свои воронки все подряд. Очень шумный, экспрессивный, из тех людей, что ни минуты не стоят на месте. Даже оказавшись внутри квартиры, не останавливал своего движения — напротив, с утроенной энергией продолжал перемещаться.
