После армии связь с сослуживцами разорвалась лет на двадцать. А года три назад вдруг нашли друг друга с Артемом Беуловым, ныне бизнесменом из Екатеринбурга. Сначала в Интернете списались, потом встретились — и будто не расставались! Сегодня созваниваемся по скайпу, ездим в гости и рассуждаем, что сбылось в жизни, что нет. Как-то Артем мне сказал: «Всегда знал, что артистом станешь». Кстати, я ему и это интервью проспорил. Он не раз спрашивал: «Почему на телик не ходишь, с журналистами не общаешься?» Втянул в один спор — я продул, теперь год должен интервью раздавать. Уж сколько раз корил себя за азарт, однажды после проигранного пари висел на балконе двенадцатого этажа... С тех пор знаю: мне «на интерес» играть нельзя — не смогу остановиться! Разве что в актерской профессии азарт лишним не бывает.
Товарищ прочил мне киношное будущее видимо потому, что в армии я участвовал в художественной самодеятельности и неожиданно увлекся. Сразу после службы устроился в Москонцерт, играл Кощея Бессмертного в сказке, с которой объехал всю Россию. Читал стихи в театрально-музыкальных постановках цыганского ансамбля Вишневских, где танцевала моя первая супруга Жанна, наполовину цыганка.
Я сразу влюбился в свою Эсмеральду, но претендентов на ее руку и без меня хватало, так что за даму сердца пришлось побороться: однажды на темной улочке чуть не порезали... Но Жанна выбрала меня. Расписались практически сразу, раньше так было принято: в двадцать четыре года уже пора семьей обзаводиться. Жили у тещи. Свадьбу не помню, зато развод вышел ярким — в ЗАГСе закружились в вальсе. Нам говорили:
— Вы что, идиоты? Любите же друг друга! Зачем расстаетесь?
Отвечали хором:
— Пишите, пишите, а мы пока потанцуем.
Легко сошлись и так же легко разошлись: чего страдать, когда вся жизнь впереди? Я к тому времени поступил в Щукинское — решил попробовать и меня взяли.
— Там и встретили вторую жену?
— Инна училась на актерско-режиссерском курсе, я играл в ее дипломном спектакле. Во время учебы особо не общались, стали ближе, когда встретились в театре Клима (режиссера Владимира Клименко. — Прим. ред.). Для меня это — самая серьезная школа, важнее, чем училище. Театральная лаборатория, куда критиков-то не пускали. Актеру в эту атмосферу окунуться было непросто, но мне повезло: кто-то позвал, я показался и остался на пять лет, пока наш подвал не разогнали. Оттуда вышел Константин Лавроненко. С Костей больше не пересекались, но до сих пор считаю его другом и старшим братом в профессии. А Клима — главным своим учителем, именно в его театре я много узнал про себя и про актерство. Репетиции порой напоминали религиозное таинство. Мы изучали как возникает звук, как действует слово, учились ощущать себя в пространстве сцены — практиковали суфийское вращение, к нам приезжали какие-то йоги, гуру... Мы там дневали и ночевали — это была целая маленькая жизнь.
