А вот профессии отец особенно не учил, но я много видел, впитывал. Так что Ленинградский институт киноинженеров, диплом которого получил, мог не оканчивать. Хотя без корочки на работу не взяли бы. Раньше звукорежиссер был ближе к технарю, инженеру, сейчас же те, кто придумывает эксклюзивное звучание, называются саунд-продюсерами. Даже на «Оскаре» есть номинация. Просто кнопки нажимать — одно, придумать звуковую картину целиком — совсем другое. И тут, конечно, важно, чтобы между режиссером, композитором и звукорежиссером сложился некий ансамбль. Тогда люди десятилетиями сотрудничают.
Я, к примеру, с Максимом Дунаевским работаю всю жизнь. Первой картиной стала «Мэри Поппинс, до свидания». Последняя совместная работа — «Возвращение мушкетеров» Юнгвальд-Хилькевича. С ним мы тоже общались, Георгий Эмильевич прислал мне сценарий своего следующего проекта, но умер. Я не смог присутствовать на похоронах, работал, а прошла пара недель — и умирает мой дядя, муж Нины Крачковской, известный режиссер-документалист Владлен Трошкин. Приезжаем на Троекуровское кладбище, оказывается, его хоронят рядом с Хилькевичем. Сейчас и мама там. Жена моя Наталья, приезжая, замечает: «Наталья Леонидовна, у вас тут отличная компания...»
— Они ведь правда всенародные любимцы. Наталья Леонидовна была довольна своей актерской карьерой?
— В какой-то момент мама устала от комедийного амплуа и очень хотела сняться в драматической роли. Но тут и режиссеры ее не поддерживали, да и я: «Мам, когда на тебя на экране смотришь, плакать совсем не хочется».
Они общались с Савелием Крамаровым, вместе на гастроли ездили. Работали как-то вроде в Польше, и ему предложили там сделать операцию — косящий глаз выправить. Моя его спрашивает:
— И что, не согласился?
