Майя запрещала сыну видеться с дедом, тем не менее они общались. Нечасто, но Леша бывал в новой семье Георгия Павловича, которого всегда называл Жориком. Он рассказывал мне, что дед смачно матерился: первые уроки «настоящего» русского языка внук получил именно от него. В Театре сатиры Жорик делил гримерку с Анатолием Папановым, и когда Леша туда заходил, они своими взрослыми шуточками вгоняли мальчика в краску. Иногда на пороге появлялась Татьяна Пельтцер с неизменной сигаретой в уголке рта и спрашивала Лешу: «Ну что, дурище, сколько двоек сегодня получил?»
Перед первым визитом на Рочдельскую я очень волновалась. Леша позвонил в дверь и подтолкнул меня вперед. Открыла Майя Георгиевна, сухо поздоровалась: «Заходите...» Ослепительно была хороша, недаром ее после выхода фильма «Дело было в Пенькове» называли Софи Лорен! В тот день у Менглетов собралась компания друзей-актеров. Я страшно стеснялась, не знала, куда сесть, где встать. Мы с Лешей скрылись в его маленькой комнатке. Через какое-то время туда с любопытством заглянул Александр Ширвиндт: «Леш, что девушку прячешь?»
А Майя Георгиевна за весь вечер не удосужилась мне даже слова сказать. Зато после моего ухода устроила сыну настоящий допрос:
— Из какой семьи Оля? Где живет? Где учится?
Переживала, вдруг ее Лешенька какую-то недостойную себе нашел. Он успокаивал:
— Оля живет у метро «Киевская». У нее папа художник, мама — переводчик.
Но все было напрасно — со мной свекровь всегда была очень высокомерной, другой ее не знала. Майю я побаивалась. Она была властной и в семье верховодила. А вот Леонид Моисеевич очень понравился: тихий, спокойный, доброжелательный. Он растил Лешу как родного сына. Всякий раз урезонивал жену, когда та к нам с Лешей цеплялась: «Ну перестань! Успокойся!»
Между тем Майя Георгиевна всячески пыталась помешать нашей скоропалительной женитьбе, даже взяла в союзники мою маму. Как-то позвонила ей и строго сказала: «Вы осознаете, что Леше надо учиться?!» Менглет можно понять. Она мечтала, что ее мальчик станет журналистом-международником, будет писать репортажи из Нью-Йорка и в шикарной дубленке рассекать на «мерседесе». Отговаривала сына поступать в ГИТИС, хотя он с детства мечтал об актерстве. Не помогло. А тут новая напасть — жениться сын собрался!
Мама тоже пыталась уберечь меня от раннего брака, но все без толку. «У нас любовь, а вы со своими глупостями пристаете!» — отмахивались мы с Лешей от пустых разговоров. Моя тетя, работавшая у Славы Зайцева, сшила потрясающее свадебное платье, а Леша явился в ЗАГС в джинсах и кедах, как настоящий хиппи...
Свадьбу сыграли без родителей, собрали молодежную компанию. Майя сразу предупредила: «Делайте что хотите. Я самоустраняюсь!» Застолье в ресторане «Арагви» оплатили мои папа с мамой.
Когда Леша уже в статусе мужа переехал к нам, свекровь позвонила маме и съязвила: «Был у вас один ребенок, а теперь два. Поздравляю!» Она так и не смирилась с женитьбой сына и на семейные торжества нас с Лешей никогда не звала. А вот моя мама зятя полюбила. Майя намеренно новой семье не помогала, а теща каждое утро выдавала Леше пятак на метро. Мама нас, студентов, и кормила. Как-то Менглет получил стипендию и мы отправились с друзьями кутить. Домой возвращались ночью. Переходим площадь Киевского Вокзала, Леша — навеселе — плетется сзади. Тут ко мне пристает какой-то случайный прохожий. Муж вступился, завязалась драка. Приехала милиция, и единственного пьяного — Менглета — забрали в вытрезвитель. Утром мама ездила выкупать зятя за десять рублей.
