— Расскажите о самой загадочной странице собственной жизни — первом браке с чилийкой.
— Жизнь мудрее нас, как написал Вампилов, живущих и мудрствующих. А может, в этом и есть ее прелесть. Или все отголоски каких-то моих комплексов. В то время мне казалось, что иностранцы какие-то особенные... На самом деле вышло банально: у меня была машина и педагог из театрального попросил повозить по городу его друзей — гостей из-за рубежа. Алехандра была одной из них, приехала учиться к нам на доктора. Мне понравилось общаться. Я совсем не чувствовал зажима, говорил легко, шутил. Они понятия не имели, кто такой артист Евгений Леонов, не видели папиных картин. Возможно, и это сыграло свою роль. Отношения развивались так же легко. Потому что, если уж начистоту, в голове-то сидело, что могут замуж захотеть из-за папы, за папины заслуги и славу. А тут — полнейшая свобода от условностей. Отец в кои веки вообще ни при чем!
Родился Женя, названный в честь деда. А потом, как часто бывает, брак иссяк. Но не разводились мы долго, чтобы не травмировать сына, хотя много лет каждый из нас существовал сам по себе. Александра, как ее звали у нас, время от времени уезжала в Швецию — там после бегства из Чили поселились ее родители. Отец до эмиграции работал в бригаде, которая обслуживала президента Альенде. Военный переворот встретил в печально знаменитом дворце, где чудом спасся — люди Пиночета превратили путч в настоящую трагедию. Так вот, жена часто ездила к своим, брала с собой сына — и Женя долго вообще не знал о том, что мы разошлись.
Потом Александра иногда приезжала и в Москву. А я, как только складывались финансовые обстоятельства, оказывался в Стокгольме. Воскресный папа. Прилетал зимой и кидался ребенка воспитывать. Летом все проходило спокойнее — Женю присылали ко мне и мы общались без наскоков. Я и Александру приглашал, мы расстались по-доброму. Папа всегда говорил, что расходиться надо, обязательно оставаясь людьми. Так вот, с Женей я во многом стал походить на своего отца! Причем четко повторял то, что, казалось бы, не мог повторить никогда!
Ездили в Крым, в Ялту. Я везде таскался за сыном, выдавая массу инструкций. Люди говорили: «Оставь парня в покое! Что ходишь за ним как хвостик?!» «Женя, не слушай никого...» — упорствовал я, пока от моей заботы не начинали выть собаки. Но ничего не мог с собой поделать! Постоянно наставлял: «Это рискованно, а это вообще тебе не надо...» Папино наследство. Море казалось одной большой опасностью. Александра считала, что в девять часов ребенок должен быть дома, и с восьми я методично отсчитывал время, несмотря на танцы-шманцы и компании. То есть не отец, а такая бабушка-зануда. Проходило по-разному, конфликты случались. Но мы с сыном друзья. Ему сейчас двадцать девять. Возможно, как когда-то с отцом, мы и с Женей однажды столкнемся на одной сцене. Все, что мне когда-то советовал папа, передаю теперь сыну.
