А однажды мы так заигрались, что Садальский сделал мне предложение руки и сердца. Но я была настолько влюблена в Валеру, что действительно семи лет оказалось мало, чтобы разглядеть: история эта изначально не могла стать моей... По сути после окончания Школы-студии каждый из нас пошел своей дорогой, даже не отдавая себе в этом отчета. Поэтому свои творческие проблемы с Валерой я не обсуждала, ни к чему это было. Чемоданов тоже ведь уволился из «Современника» в итоге, что жаль. Ударился в эстраду, но там такого феерического взлета, как на театральных подмостках, уже не случилось. Хотя поработал с Микаэлом Таривердиевым, гастролировал с Жанной Бичевской: она пела одно отделение, Валера — другое. Ситуация в театре проехалась трактором по нам обоим и окончательно раскидала по разные стороны жизни.
Я не была свидетельницей той истории — мы не общались, но отголоски до меня долетели: Валера попал в беду. Подрался, но не настолько серьезно, на сколько его потом посадили. Человек, которого ударил, оказался не из простых. У Чемоданова была женщина, ее звали Надеждой. Она, как мне рассказывали, ждала его из тюрьмы, куда потом делась, не знаю. Но, извините за грустный каламбур, Надежда была! На самом деле о Валере вспоминаю всегда с грустью и именно с надеждой на то, что все в его творческой судьбе еще наладится! Он ведь был самым лучшим на нашем курсе, самым ярким и обещающим...
Есть у меня теория, которая касается прежде всего творческих людей. Редко когда успех сопутствует на протяжении всей жизни. Так везет только уникумам актерского мира, таким как Зельдин например. Обычно выпадает блеснуть или в самом начале, или во второй половине жизни. Сколько юных актрис, в которых все влюбляются, хотят их беспрерывно снимать! Взять мою однокурсницу Наташу Назарову, которую я уже вспоминала, — какие роли были! Какое будущее ей прочили! После нападения и сильного удара по голове она потеряла профессию и очень изменилась... А бывает так, что никаких происшествий, просто будто щелкает выключатель — и ты становишься никому не нужна. И есть те, кому в самые, казалось бы, яркие молодые годы приходится смиренно ждать своего часа, до определенного возраста их будто не видят! Мне кажется, я актриса из той, «второй» половины.
Вроде бы ничего не менялось, но как-то вдруг я стала волевой, анализирующей, профессиональной, а жизнь моя гораздо осмысленнее. Первые перемены начались еще в «Современнике», когда после слов руководства об ошибке я не разрыдалась, как должна бы. Не написала заявление об уходе по собственному желанию, а очень правильно не сдалась. Осталась в штате и начала показываться по театрам. Правда, в те, куда приглашали раньше, уже взяли других актрис. Я была безмерно благодарна директору «Современника» Леониду Эрману, который позволил жить в «пенальчике» еще сезон, несмотря на то что в определенный момент я все-таки написала заявление и ушла из театра. В моей жизни не раз случались подтверждения тому, что когда ты в отчаянии, не знаешь куда идти и несешься не разбирая дороги, обязательно найдется тот, кто протянет руку. Ни разу не была брошена.
