— Девчонки, сейчас вам сделаю шикарный напиток — водку с апельсиновым соком, — решительно предложила я.
— Ну ладно, давай уж, попробуем... А ничего, вкусно!
И так за разговорами мы просидели весь вечер, постоянно прихлебывая из стаканов. Видя, насколько доброжелательно относится ко мне Римма Васильевна, и Лидия Николаевна сменила гнев на милость. Но в итоге нашего «дружеского общения», чтобы добраться до машины, ей пришлось прибегнуть к помощи двух молодых людей, поддержавших знаменитую актрису под руки. А Римма Васильевна, проводив троицу взглядом, констатировала: «По-моему, я тоже надралась!»
На следующее утро Маркова звонит мне:
— Натан Федорович, что же ты наделала?!
— А что такое?
— Я вернулась домой, успела снять только сапоги и куртку и в таком виде легла спать, даже автоответчик не прослушала. Я же не люблю водку, никогда ее не пью. Пусть и с твоим чертовым апельсиновым соком.
— Знаю, зато хорошо посидели.
Только положила трубку, звонит Смирнова: «Ну, Наташа, не ожидала!»
Чего не ожидала — не уточнила. Но предполагаю, моей способности как следует «завести». То застолье растопило между нами лед, с тех пор общались тепло. Помню, компанией в Сочи шумно отмечали день рождения Юрия Саульского. Смирнову позвать не догадались. На следующий день она появилась на репетиции перед концертом злющая-презлющая:
— Что за безобразие! Всю ночь кто-то орал «Юрка, Юрка!» Спать мне не давал.
— Лидия Николаевна, извините, это мы отмечали день рождения замечательного композитора Саульского. Не сердитесь, пожалуйста.
— Все равно нельзя так себя вести.
— Ну, простите нас. Так уж случилось. Выпили лишнего... Неужели вы никогда не бывали пьяной?
— Бывала, — ответила Смирнова после паузы.
— Тоже шумели?
— Нет. Однажды проснулась утром совершенно голой, но в ботиках.
Не знаю, вспомнила ли при этом Лидия Николаевна ту самую водку с апельсиновым соком, но она тут же все нам простила.
А уж окончательно мы подружились, когда Жариков искал ее бриллиантовую сережку. Дело было на гастролях в Баку. Звонит взволнованная Смирнова: «Женя, что делать? Я умывалась и уронила сережку в раковину!»
Жариков пошел к ней в номер, раскрутил сифон, вытащил пучки волос и прочий мусор, все тщательно перебрал, но ничего не обнаружил. А когда вернулись в Москву, Лидия Николаевна позвонила и говорит:
— Женя, простите меня, я нашла сережку.
— Где же она была?
— Зацепилась за ворот ночной рубашки, а вам, бедному, пришлось копаться в грязи по локоть.
...Может возникнуть вопрос: почему Римма Васильевна назвала меня Натаном Федоровичем? Расскажу. У нее был низкий голос, который еще больше садился оттого, что Маркова много курила. И вот звонит она однажды утром, разговаривает басом, мужским почти, а Женя ей в шутку: «Рим Васильевич, что ж вы так себя не бережете?»
Прозвище к ней приклеилось. А потом как-то я слегла с сильнейшей ангиной. Звонит Маркова. Хриплю в трубку:
— Алло!
— Кто это?
— Римма Васильевна, это Наташа. Просто у меня горло болит.
— Какая же ты Наташа, ты — Натан Федорович.
