А однажды Маркова стала свидетелем, как чуть не провалилась я. С программой «Товарищ кино» мы в свое время исколесили всю страну. За пятницу, субботу и воскресенье успевали дать шесть концертов. Это было хорошим подспорьем для актеров, мы очень неплохо зарабатывали. Хотя легендарный Николай Афанасьевич Крючков думал иначе. «Вот раньше были заработки — это да! Нужен был фибровый чемодан, чтобы унести все деньги», — вздыхал он.
Так вот, выступали мы вместе с Аллой Дмитриевной Ларионовой и Николаем Николаевичем Рыбниковым в Питере. Зима выдалась особенно холодной, а зал, надо сказать, плохо отапливался, кто-то из актрис натянул даже шерстяные рейтузы под вечернее платье. Но Алла Дмитриевна вышла на сцену без колготок, она всегда так работала: в босоножках на высоченных каблуках на босу ногу.
— Алла Дмитриевна, замерзнете, — забеспокоилась я.
— Не замерзну, я женщина горячая.
А Рыбников тогда уже перенес инфаркт, сильно поправился, нога увеличилась на размер, видимо от отеков. Он — кумир женщин — очень по поводу своего внешнего вида переживал, и характер у него немного испортился. В концерте я выходила на сцену со словами: «Внимание, внимание! Говорит и показывает «Товарищ кино»!» Дальше шел ролик, во время которого я рассказывала, как кино взаимодействует со спортом, и представляла следующих выступающих — комментатора Николая Николаевича Озерова, Рыбникова и Ларионову... Перед самым началом Рыбников стал меня «напутствовать»: «Наташа, смотри не скажи: «Внимание, внимание! Говорит Германия!» И так настойчиво несколько раз повторил.
Подхожу к микрофону: «Внимание, внимание! Говорит...» — и тут понимаю, что еще секунда — и произнесу «Германия» на весь громадный киноконцертный зал «Юбилейный».
Повисла пауза, я ничего больше не смогла вымолвить, опустила глаза и ушла со сцены. За кулисами хохотал Рыбников. Их с Ларионовой выход, выручая меня, кто-то объявил в микрофон из кулис. Но когда Рыбников начал выступать, сразу же напрочь забыл текст. «Не рой другому яму, сам в нее попадешь», — прямо на сцене сказала ему Ларионова.
Римма Васильевна, на глазах которой все это происходило, позже добавила от себя в его адрес пару крепких выражений.
Эта ее жесткая реакция была вполне искренней. Маркова такие розыгрыши не любила в принципе. Кроме того, она ко мне хорошо относилась и не раз считала необходимым прийти на выручку. Был случай, например, когда Римма Васильевна наладила мои отношения с Лидией Николаевной Смирновой. Та поначалу смотрела на меня почему-то не то чтобы холодно, а как бы просто не замечала. Пустое место — и все тут. Никак не обращалась. Сажают нас, например, на гастролях в одну гримерную, Смирнова, не поворачивая головы, кидает: «Вы можете застегнуть мне молнию на платье?» Я, конечно же, помогаю. Но от нее — ни «пожалуйста», ни «спасибо». И вот однажды на каком-то банкете Римма Васильевна пригласила Смирнову за наш стол. Маркова окинула его взглядом и сказала:
— Коньяка нет, ничего пить не буду.
— И я тоже, — в унисон заявила Смирнова.