Однажды, прибежав с утреннего умывания, уселась на корточках у чемодана, перебирая наряды: решала, что надеть на выступление. Вдруг дверь распахнулась, на пороге застыл красавец Марков. А я перед ним почти нагишом, едва успела прикрыться полотенцем! Леонид Васильевич не смутился, вошел, и тогда я железным голосом отчеканила: «Выйдите, пожалуйста, вон!»
Не произнеся ни слова, Марков вышел. Это хорошо, что никаких вольностей между нами не случилось, и в дальнейшем мы всегда оставались добрыми друзьями и не отводили глаз, встречаясь в Доме кино или Доме актера.
Хотя, надо признать, обжигающее солнце и красоты Памира будили в мужчинах романтические настроения. Козаков даже пытался влезть ко мне в окно, почему-то декламируя при этом «Руслана и Людмилу». Я его прогнала. Дедушка-таджик, убиравший номера и не говоривший по-русски, который стал свидетелем этой сцены, принес мне тяжелый чугунный утюг и молча водрузил его на подоконник, чтобы в случае чего могла обороняться. До сих пор не могу понять, почему Михал Михалыч лез в окно? В дверях не было замков, даже крючка, чтобы запереться изнутри.
Вообще об актерских нравах многое рассказывают. Что-то — правда, что-то — нет. Но тут уж как сам себя поставишь. Я не ханжа, никогда не осуждала коллег за то, что поддаются вспышкам страстей, актеры — люди увлекающиеся. Неоднократно сама становилась объектом таких чувств. Однажды в программе «Товарищ кино» принимал участие Буба Кикабидзе — импозантный, обаятельный. Подошел ко мне:
— Слушай, Наташ, у меня тут со многими случались романы, а с тобой — нет.
— Приезжай, — говорю я, не моргнув глазом, — Жариков через три дня отправляется на охоту.
— Правда?
— Правда.
— Хорошо, приеду.
Разумеется, при этом я знала, что никуда муж не собирается. Но очень уж хотелось представить себе физиономию Бубы в такой двусмысленной ситуации. И вот он звонит:
— Привет! Ждешь меня?
— Жду.
— А Женя где?
— Так это он тебе нужен? Сейчас передам трубку.
— Ну что, Жариков, — не растерялся Буба, — собрался я к твоей жене, а ты мне весь кайф обломал!
Посмеялись вместе.
Но вернемся к нашей истории. Маркова часто собирала друзей, она была великолепной хозяйкой, готовила прекрасно. Иной раз придешь в гости, стол вроде и ломится от закусок, но все они несъедобны. Римме Васильевне удавалось любое блюдо. Я обожала крошечные пирожки с горохом, которые она пекла в большом количестве. И зная эту мою слабость, обязательно ставила их поближе ко мне, да еще и с собой пакетик заворачивала. Когда мы отправлялись куда-то на гастроли, обязательно брали в самолет еду. После взлета наливали по рюмочке. Всем напиткам Маркова предпочитала коньяк. Под него прекрасно шла изобретенная ею закуска под названием «Гольцман»: маленький бутерброд, состоявший из кусочка яблока, сыра и присоленного лимона.
Несмотря на возраст, Маркова всегда была очень легким на подъем человеком. С удовольствием ездила по городам и весям. Однажды Марк Рудинштейн пригласил нас с Женей в поездку по Америке, где мы должны были выступать перед показом российских фильмов. Звонит Римма Васильевна:
