Но Ксана Михайловна нашла выход — просила, чтобы вместе с Анатолем оставался кто-то еще. Для подстраховки. Иногда это была я. Как-то, помню, приехали. «Оксана Михайловна, — говорю, — пустите Толечку переночевать, его Михайлов не пустил». «Деточка, если вы останетесь тоже, пущу», — отвечает. — «Тогда позвоните моей маме, она у меня очень строгая». И Оксана Михайловна звонила маме. Так было несколько раз. Не знаю, где спал Зверь, а я обычно «получала» кабинет Асеева. И долго не могла сомкнуть глаз, потому что со стен на меня смотрели портреты Маяковского, Лили Брик — аура…
Она называла его на французский манер — Анатоль. Он ее — Старухой. «Знаешь, как бывает: она сидит рядом — пластинка играет, я рисую. Встанет, уйдет — замолкла пластинка… Старуха, — ору, — немедленно сядь обратно!»
Асеевой такое обращение не нравилось. И однажды она попросила как-то донести это до Анатоля: «Деточка, я, конечно, свободный человек и сама довольно эксцентрична… Я понимаю, что у вашего поколения такое обращение принято, но поймите правильно — я действительно женщина преклонных лет, и мне это несколько обидно».
Попробовала поговорить с Толей. Сказала, что раз Оксане Михайловне не нравится, кажется грубостью, может быть, возможно называть ее как-то иначе?.. На следующий день звонит мне Асеева и хохочет своим молодым колокольчатым смехом: «Только что звонил Анатоль. Сказал: «Старик, не одолжишь трешку на пиво?» Она ему все прощала за талант. Все. Помню, как-то сидела у них в гостях. Зверев несет кастрюлю горячего компота. Вдруг он делает вид, что внезапно ему стало очень горячо. И только хитринки в глазах выдают — артист играет! Кастрюля летит на ковер, Зверь якобы расстраивается, а физиономия хитрая. Оксана Михайловна посердилась от силы минуту. Так он вел себя с теми, кто его любил. Отыгрывался. В посторонних местах держался иначе.
Обожал эпатировать, разыгрывать, рассказывать невероятные небылицы — особенно доверчивой Асеевой. Потому что верила. Однажды звонит мне крайне обеспокоенная: «Деточка, как вы себя чувствуете?» «Нормально чувствую, — не понимаю я. — А чем, собственно, вызвано ваше беспокойство?» «Да как же?! — восклицает Ксана Михайловна. — Такое происшествие!» Оказалось, накануне Зверь рассказал ей про меня целую историю: «Иду по Горького, а навстречу — Наташка Шмелькова. Гуляем. Приспичило ей газировки выпить. А стаканы в автомате все натурально растащили. Нет стаканов! Ну Наташка не растерялась, 3 копейки опустила и голову прямо к кранчику засунула. А башка-то у нее здоровая — застряла! Я уж ее тащил-тащил… Милиция!.. Народу собралось!..» И только после того как я расхохоталась, Оксана Михайловна поняла, что рассказанная ей драматическая история — байка от первого и до последнего слова.
