Дед взял время подумать до утра, а ночью вместе с дочкой ушел к партизанам. Несмотря на преклонный возраст, воевал отчаянно, даже участвовал в подрыве вражеских эшелонов. Однажды ночью лагерь партизан захватили немцы. Напали так внезапно, что не встретили сопротивления. Мелентия Ускова и еще нескольких мужиков выстроили в шеренгу и расстреляли на глазах у остальных. Казнь отца видела и Маня. Вскоре ее угнали на работу в Прибалтику. Когда тетя рассказывала про расстрел деда Мелентия, я еще держался, но слушать ее повествование о двух годах рабства, об издевательствах хозяев без слез не мог...
Отец уехал из Вохмы в Москву в самом начале двадцатых, еще до того, как деда раскулачили. На родине он был активным комсомольцем, перебравшись в столицу, сразу вступил в партию. Прекрасный организатор, талантливый оратор, человек, искренне веривший в идеалы революции. Его очень ценили, но когда кто-то донес, что Иван Усков — сын кулака, прошлые заслуги были тут же забыты. Отца заклеймили, выгнали из партии и выдворили из Москвы. Он уехал в Пермь и там (до сих пор поражаюсь, как ему это удалось, — вероятно, скрыл свое происхождение) поступил на сельскохозяйственный факультет университета. А мама училась на медицинском. Оба были активистами и познакомились, участвуя в подготовке очередного университетского праздника. В 1931 году поженились, а в апреле 1933-го родился я.
Спустя два месяца после моего появления на свет в кроватке появился сосед — брат Вова. Владимир Аркадьевич Краснопольский. Жившие рядом бабушки, родные сестры, часто укладывали нас в одну кроватку, чтобы иметь возможность сбегать в магазин или поработать в огороде. Стоило одному проснуться, он тут же криком будил другого. Концерты нашего дуэта слышал весь дом. В детский сад мы ходили вместе, потом десять лет сидели за одной партой. Получив аттестаты, отправились поступать во ВГИК, однако там нам дали от ворот поворот: в 1950 году на режиссерский факультет выпускников средних школ не брали, аргументируя тем, что обучаться этой профессии должны люди с жизненным опытом. Очень верная, между прочим, установка.
Мы поступили в Уральский государственный университет: я — на факультет журналистики, Володя — на филологический. После окончания два года отработали по полученным специальностям: я — корреспондентом в газетах, потом редактором и ассистентом режиссера на Свердловской киностудии; Краснопольский — преподавателем русского языка и литературы в Пермском балетном училище. А в 1957-м, продолжая грезить кинорежиссурой, решили во второй раз штурмовать ВГИК. Были приняты на отделение документального кино, в мастерскую Ильи Петровича Копалина — выдающегося мастера, получившего «Оскар» за фильм «Разгром немецких войск под Москвой».
Папа умер, когда я еще учился в школе. Ушел в сорок девять лет. Мама делала для него все, что могла: лечила, ухаживала, но заставить работать вконец износившееся сердце было не в ее силах. О том, что серьезно болен, отец узнал в военкомате, куда пошел сразу после объявления о начале войны. Просил отправить на фронт добровольцем, но возглавлявший медкомиссию старый врач, едва взглянув на него, строго спросил:
