Настя родилась в маленьком среднерусском городке Сапожок, пределом ее мечтаний была Москва, красивая, культурная жизнь, похожая на ту, что показывали в кино, и теперь она чувствовала себя обманутой. На окраине монгольской столицы стояли юрты, на площадях привязывали верблюдов, монголы казались девушке дикарями. Ей не о чем было говорить с друзьями Цеденбала и их женами. Насте хотелось в Москву, она благодарила бога, что хватило ума сохранить советское гражданство. Молодая жена не понимала своего вежливого, уступчивого, со всем соглашающегося мужа.
С новой жизнью примиряло только то, что Цеденбал влюблен до беспамятства: называл ее «мамуленькой» и носил на руках по их неуютному жилью. Но о себе муж не рассказывал — делать партийную карьеру в Монголии тридцатых годов было так же рискованно, как идти по лезвию бритвы, многие из его бывших товарищей были расстреляны, осторожность стала второй натурой Юмжагийна Цеденбала. О том, что он собирался стать буддистским монахом, ламой, Настя узнает не скоро.
Маленький Юмжагийн казался воплощением буддистских добродетелей: был спокоен и дружелюбен, прилежен и правдив. Родители давно хотели отдать его в монастырь, но отец Цеденбала никак не мог наскрести денег на шелковое облачение послушника.
Сбудься родительская мечта, Юмжагийн жил бы в буддистском дацане, изучал древние книги, молился, практиковался во врачевании и стихосложении, а в положенный срок, когда у первого человека республики маршала Чойбалсана дошли руки до лам, встал бы к стенке или отправился в «черную юрту» — монгольскую тюрьму. Но отец слишком долго копил на красивое желтое дэли: в их район пришла разнарядка, детей отправляли в школу в Улан-Батор. Об этом рассказал приехавший из района уполномоченный. Он выпил чаю с родителями Юмжагийна, а затем взял мальчика за руку и повел к лошади. Отец успел шепнуть сыну: «Беги!» — и Цеденбал его послушался. Он сбегал из школы дважды. В первый раз ускакал на чужом коне, во второй — ушел пешком через степь.
Его ловили и возвращали обратно, а потом ему понравилось учиться. Юмжагийн стал отличником, выучил русский, много читал, освоил печатную машинку и подрабатывал, перепечатывая документы для столичных контор. Талантливого паренька отправили учиться в СССР, в Иркутский финансово-экономический институт. В это время в Монголии готовилась большая чистка, героев революции должны были сменить новые люди, в СССР присматривались к молодым монгольским кадрам. С ним беседовали и в обкоме, и в областном НКВД, но о том, что предлагали, он никогда никому не рассказывал: Цеденбал быстро освоил правила номенклатурной игры на выживание.
