Был платонический роман с советским военным представителем в МНР: генерал поцеловал ее в щечку — допущенная вольность стоила ему должности. В Москве с Анастасией дружил знаменитый хирург Вишневский, но и тут все ограничивалось прогулками, походами в театры и задушевными разговорами. Приехавший в Монголию с официальным визитом зампред Совмина Александр Шелепин, известный сердцеед, влюбил жену Цеденбала в себя по уши, ради него она была готова на многое. В Москве Анастасия Ивановна предложила Шелепину встретиться, но тот сразу пошел на попятный — обоих просматривали и прослушивали, карьера была ему дороже.
Ивахин отлично знал, что эта женщина не будет размениваться на мелкие интрижки. Ей нужно все или ничего. К Цеденбалу она прикипела, когда тот начал слабеть и ему понадобилась защита, этому делу его жена отдавалась со страстью. Так же самоотверженно, до фанатизма, она занималась монгольским Детским фондом. Бог весть, думал ли об этом Ивахин и было ли ему стыдно: посольство сильно постаралось, чтобы Цеденбал потерял власть, а ведь они с женой столько сделали для Монголии.
Цеденбал умел ладить с людьми, был дружен и с Брежневым, и с Хрущевым, в Монголию широкой рекой текли советские кредиты. Строились заводы и больницы, появлялась работа, росли зарплаты — за то время, что он был у власти, население страны выросло в три раза. А его жена занималась монгольскими детьми с той же бешеной энергией, что и своими собственными, всего, что она для них сделала, и не перечесть. Оплачиваемые четырехлетние отпуска для матерей, ясли, детские сады, пионерские лагеря, дома юных техников... В прежние годы в Монголии была чудовищная детская смертность, но Анастасия Цеденбал все изменила.
Ее фонд стал одним из главных учреждений страны, она беспощадно разделывалась с экономящими на подрастающем поколении чиновниками. Анастасия Ивановна могла все, ее боялись, и Монголия на какое-то время стала страной, живущей ради детей. При встречах с Леонидом Ильичом она выпрашивала у Брежнева деньги на свой Детский фонд. Тот морщился: «Ты, Настя, дороговато обходишься советскому народу», но ни в чем ей не отказывал. Все шло хорошо, казалось, так будет продолжаться вечно... Но Цеденбал старел, много пил, и в конце концов Монголией стала управлять его жена.
В посольстве знали, что к середине восьмидесятых годов привычка лидера к спиртному перешла в хронический алкоголизм, что он может работать не больше двух часов в день и по утрам жена рассовывает по его карманам записки с перечнем дел и конспектами того, что нужно сказать. У него отказывала память, с каждым месяцем вождь слабел, и в посольстве росла тревога: одновременно с множащимися недугами Цеденбала растет и крепнет культ личности его супруги.
