«Все сделать иначе» в действительности оказалось довольно просто. Райан предложил Еве вернуться и попытаться начать заново. Ему очень нравились новые ощущения, он даже не предполагал, что новость о ребенке так его обрадует. Раньше он думал в основном о себе, музыке, собаке Джордже и котах, много о Еве, часто о кальмарах, еще чаще о работе. Но теперь мысли были заняты совсем другим. Райан представлял себе, каким будет этот малыш, что он ему станет рассказывать, как за ним ухаживать, куда водить и как с ним заниматься. Он даже прикидывал, что оставит карапузу в наследство — старый отцовский бьюик, например, пару прижизненных изданий Керуака с автографом автора, трубку, которую курил Хемингуэй (Райан купил ее на аукционе в Лондоне), и свои наручные часы со сломанной секундной стрелкой. Он мечтал готовить ребенку разные блюда собственного сочинения, катать его на своей спине и показывать ему трюки, которым обучил домашних питомцев.
Прежде закрытая и сдержанная в беседах с журналистами, Ева позволила себе откровенное признание в коротком интервью испанскому журналу Hola!: «Все меняется, когда мужчина приходит к вам насовсем. Когда вы понимаете, что больше никуда не надо спешить. Когда вы ждете вашего ребенка».
Свое интересное положение Еве удавалось скрывать от публики на протяжении всей беременности — потому что она все время отсиживалась дома. Актриса стеснялась своего внешнего вида, да и не хотела порождать сплетни и пересуды…
