Время было тогда особенным, многие эпизоды сейчас вспоминаю с теплотой. Мир открывался навстречу! А диковатые советские люди только начинали узнавать новую музыку, ориентироваться в географии отдыха, приглядываться к зарубежным школам. В Сингапур мы с Сашей приехали впервые, да и до этого поездок за рубеж было немного. И вот садимся в такси, общительный водитель спрашивает: «Where are you from?» Значение этого вопроса знала даже я, поэтому ответила: «Москва. From Moscow». «О! — обрадовался таксист. — Водка! Горбачев! Cold in Moscow?» И Толмацкий начинает объяснять, что, конечно, чертовски холодно, потому что идут зимние месяцы: «Янвайр, фэврал…» Хохотала я до слез. «Зачем, — спрашиваю, — ты слова коверкаешь? Говори на нормальном русском, он все равно не понимает!»
Я продолжала работать в Институте гематологии до тех пор, пока Кирилл не пошел в школу. Дослужилась до секретаря главврача, и мне нравилось то, чем я занималась, — помогать людям. Случалось, подписывала за главврача больничные, сочувствуя тем, кому приходилось после сдачи крови ждать «автографа на справку» несколько часов. Оставить работу предложил Толмацкий — денег хватало, а Кирилл пошел в школу, и забот добавилось. Я согласилась, о чем очень пожалела впоследствии, потому что при таком раскладе ты всегда теряешь часть своей самостоятельности, а заниматься семьей и домом — далеко не самое легкое в этой жизни занятие.
Зато отправить Кирилла учиться в Швейцарию решила я. Хотелось, чтобы сын развивался, получил хорошее образование, в конце концов, мир увидел! Александр Яковлевич не очень меня поддержал. Говорил: «Ты не мать, а ехидна. Тебе бы только избавиться от ребенка, чтобы самой тусить с подружками». «Он же парень! — стояла я на своем. — Ему много с чем придется в жизни столкнуться. Пусть это станет первой его трудностью, которую надо преодолеть самостоятельно!» И в 13 лет Кирюшка отправился в Швейцарию. Учился хорошо, он вообще парень толковый. Иногда такое завернет, сама говорю: «Сын, давай попроще». Да, небольшие сложности были, полгода не мог общаться и практически промолчал. Хотя язык знал прекрасно и, когда выезжали за границу на отдых, болтал без умолку. А тут начал привыкать думать на английском. В итоге все удалось, появилось много друзей, почему-то в основном японцев. Так они Кириллу понравились! Приехав домой, только про этих японцев и рассказывал — какие они доброжелательные да интересные. С русскими складывалось хуже, но друзья тоже были.
Там, в Швейцарии, сын и познакомился с хип-хоп культурой. Хотя припоминаю, что отчасти рэп начался со школьной программы. У Кирюхи не очень получалось запоминать стихи, да и готовить домашнее задание — штука в принципе скучная. И однажды он придумал учить стихи под музыку. Ужасно забавно было слушать что-нибудь вроде «мой дядя самых честных правил» под «клубняк». «Главное, чтоб ты на уроке не исполнил так, как выучил!» — говорила я. Потом Кирилл начал раскладывать поэзию по стилям — это явный рок, тут попса, а это интересно в классическом исполнении. Он довольно всеяден в музыке — даже церковное пение слушал.
