Партия Квазимодо в мюзикле «Нотр-Дам де Пари» изменила вашу жизнь. А свою самую первую песню помните?
— Первое выступление состоялось на выпускном балу в семинарии Шербрука. Все ребята что-то готовили, сбившись в стайки, а я, сильно зажатый и закомплексованный, был сам по себе. Не знал, стоит ли мне вылезать, светиться, петь? Изъедал себя долго и решение принял за пять минут до начала праздника: рискнул все же выйти с гитарой на сцену. На диком нервяке, не осознавая толком зачем. Красный, затюканный… Как вообще рот открыл, не помню. Но выдал из Элвиса: You give me fever… (голосит во все горло).
Вроде получилось — во всяком случае, меня не освистали. Потом стал выступать в разных местах, и однажды ко мне вдруг подходит парень и предлагает играть в их в группе — им не хватало гитариста. Ему нравилось, как я играю, пою, и он посчитал, что у нас что-то получится. Оказывается, он меня запомнил по тому выступлению на выпускном.
Конечно, все это выглядело несерьезно. Но почему нет? Мы выступали, сами рисовали билеты на свои концерты: вырезали на ластиках мини-барельефчики, окунали в чернила — так у нас получались всамделишные печатки, и продавали наши входные билеты, будто они настоящие. Выступали в школьном концертном зале на 332 места — и рисовали столько же билетов. Мне было всего 19 лет! С ребятами я дал концертов четыреста! Каждый раз выходя на сцену, пребывал в состоянии, близком к удару.
Потел, краснел, немел, меня разбивал загадочный паралич… Я страшно комплексовал перед публикой, стеснялся и не знал, как побороть страх. Но пытался. Выплевывался на сцену, тащился к центру, брал гитару и пел… пел на английском, что-то из Клэптона, Кэша, все подряд проверенные временем баллады. После каждой песни люди начинали стучать ногами, аплодировать, девушки визжали, и я ощущал огромную отдачу. То есть меня хотели слушать, готовы были слушать дальше, я нравился. Это было потрясением, гордостью, настоящим счастьем. А потом события стали развиваться, как в кино. Устроители концерта позвонили хозяину заведения Франсису Деланжу, тот призвал меня на ковер и сказал: «У тебя отлично получается, ты должен выступать. Непременно. Со своим шоу. Со своим репертуаром». Разговор состоялся во вторник, а на субботу он уже поставил в программу мой концерт.
«Да вы что! — отмахнулся я. — Какое шоу, какой репертуар? Я пою чисто для себя, да и нет у нас программы на настоящий концерт». Он ничего не хотел слушать, сказав: «Давай выкручивайся». Уверяю вас, любой здравомыслящий человек, оказавшийся в подобной ситуации, отказался бы. А вот я, черт его знает почему, выпалил безответственное: «Ладно, постараюсь». Этот человек сделал, по сути, невозможное — он поставил передо мной невыполнимую задачу, я напрягся на все 300 процентов и к субботе все подготовил. Обошел музыкальные магазины, унизительно выклянчивая напрокат аппаратуру, инструменты, диски для подготовки (мне же надо было выучить хоть какие-то популярные песни того времени), — все под честное слово. Говорил: я все верну и возмещу, когда мне оплатят выступление.
Хозяева магазинов открыто потешались над обещаниями какого-то чокнутого.
Но в назначенный день я все же вышел на сцену... Смешно было: я то и дело забывал тексты, навыка-то никакого, глупо извинялся, чесал репу, спотыкался, путаясь ногами в проводах, упал даже, и вот что удивительно — зал просто валялся от смеха. Люди думали, что это такое прикольное шоу, и весь этот идиотизм отработан на репетициях и прописан в сценарии. Никто и представить не мог, что со мной происходит на самом деле. И я в какой-то момент совершенно расслабился, почувствовал себя счастливым. Все страхи ушли — я ловил сумасшедший кайф, стоя на сцене, безраздельно владея залом, ощущая его влюбленность, его страстность, его отзывчивость. Хозяин того зала аннулировал другие выступления и поставил меня в план на целых шесть недель!
