Пастора Империо представила их друг другу, но Маноло так волновался, что не мог даже выговорить, как его зовут, только пожирал ее своими огромными печальными глазами. Сначала Антонита просто смеялась над сраженным ее красотой матадором, оказавшимся до неловкости неискушенным в вопросах любви.
Но он не собирался отступать: такого с ним еще не случалось, в душе запылал пожар страсти, требуя выхода.
С этих пор Камара утратил полную власть над Маноло и страшно бесновался по этому поводу. Вместо отдыха перед схваткой парень повадился бегать на свидания с этой «змеей», как Камара прозвал Антониту.
— Ты никогда не пробовал виски? — хохотала Антонита. — Ни разу не был в театре? Бедняжка! Первый матадор Испании оказался неандертальцем!
Она научила его целоваться, не отрываясь, по часу кряду, танцевать модный мамбо, вместе они выучили горячий пасодобль — танец, имитирующий корриду. Пожалуй, Антонита не встречала еще такого неутомимого парня!
В дымном, шумном баре Whip, который, к слову, Хемингуэй считал самым крутым баром Европы, к полуночи собиралась вся мадридская богема и лучшие исполнители фламенко во главе с Империо, и тогда Антонита с Маноло исполняли свой коронный номер — пасодобль под бешеные аплодисменты собравшихся.
Для стеснительного Маноло при всех кружить и обнимать женщину было, пожалуй, не меньшим подвигом, чем орудовать шпагой перед мордой быка. В честь этой красивой пары исполняли серенады, им посвящали романсы; впервые Маноло осознал, что счастлив, и не просто счастлив — что он живой. До этого он, оказывается, вообще не знал, что такое жизнь.
— Ты был всего лишь исправной и блестящей машиной для корриды, — дразнила его Антонита, — а теперь ты очеловечиваешься.
Камара держался совершенно иного мнения.
— Ты связался со шлюхой, и она погубит тебя!
— орал он пьяному, веселому подопечному, в очередной раз пытаясь утащить его с вечеринки, ведь теперь Антонита сопровождала Маноло везде и всюду, и каждый вечер они где-нибудь веселились.
Оскорбительное слово «шлюха» в адрес Антониты эхом повторяло все окружение Камары, и Маноло устал доказывать, что это не так. Тем не менее «доброжелатели» Маноло постоянно подсовывали ему «проверенные сведения», что она якобы вышла замуж за какого-то военного во время гражданской войны и не развелась, путалась с другими матадорами — Доминго Ортегой и Антонио Маркесом.
Опровергать эти слухи Антонита вовсе не собиралась, ей было плевать, что о ней говорили. Она считала себя свободной женщиной. Вопреки распространенным слухам, она была вовсе не испанкой, а мексиканкой из Гвадалахары, родившейся в очень бедной семье. Из семи сестер и двух братьев только Антонита сумела выбиться в люди и перебраться в Мадрид; она мечтала стать киноактрисой, и к моменту знакомства с Манолете — они были одногодками — 27-летняя Антонита уже начала сниматься, правда, лишь во второстепенных ролях. Ее считали талантливой, хотя пока не очень опытной актрисой. Роман с Манолете вскружил голову и ей; вдруг оказалось, что любовник готов платить шальные деньги за любую ее прихоть — наряды, драгоценности, дома, но только при одном условии — она постоянно должна находиться рядом с ним.
Никогда не любивший Маноло привязался к Антоните так же накрепко и по-детски, как когда-то был привязан к матери, и не желал отпускать ее от себя ни на шаг. Поначалу она ходила на все его бои, но довольно скоро оказалось, что он больше не может обойтись без того, чтобы не видеть Антониту в первом ряду в самом дорогом секторе — «тень». (Сектор «солнце» — куда постоянно попадает слепящее солнце во время боя — на испанской арене для корриды является самым дешевым.) Если она опаздывала, Маноло начинал нервничать, оглядываться, сходить с ума, и точно так же сходил с ума наблюдавший все это Хосе Камара.
Менеджер Манолете прекрасно понимал, сколь опасно состояние влюбленного матадора. Но оторвать Маноло от «этой змеи» не было никакой возможности.
Даже «тяжелая артиллерия» — мать Манолете донна Ангустиас — не смогла ничего поделать; она на дух не переносила Антониту, требовала, чтобы Маноло порвал с «этой шлюхой», но добилась только того, что сын стал навещать ее саму в Кордове все реже и реже. Нет, Маноло пока выступал все так же превосходно, но Камара осознавал, что срыв возможен, если матадор до утра пребывает в пьяном угаре ночных баров, а потом милуется со своей кралей до рассвета. Менеджер Манолете решился пойти на тайную сделку с теми устроителями корриды, с которыми сумел найти общий язык: теперь иногда быкам, с которыми боролся Манолете, подпиливали рога, чтобы в случае нападения животного смягчить удар. Кому будет хорошо, если Маноло погибнет? Все они тогда лишатся неплохих деньжат, которые на нем зарабатывают. Но, увы, если речь шла о публичном поединке с другими матадорами, как сейчас, в предстоящей борьбе с Домингином такие манипуляции с быками были невозможны: сторона противника тщательно и придирчиво осматривала животных, перед тем как выпустить их на арену.
Ничего этого Манолете не знал.
