«Любые деньги, умоляю вас…» — лепечу я. «Уйди! — орет мужик. — Уйди ради Христа с этой собакой!» Но отвез до клиники, где Чука долго потом собирал в операционной чудесный доктор Кац.
— Как у комедийных актеров иногда драматично складывается быт…
— На самом деле очень бросалось в глаза, как мужу тесно в актерских рамках... Сережа дважды поступал во ВГИК на режиссерский, и его не принимали. К Хуциеву пробовал, к Соловьеву. Получалось дойти до самого последнего тура, но оттуда его снова скидывали. Я понимала, насколько ему это больно. И мне было не легче, потому что видела, как он пишет, мечтает, как ему это все надо, в конце концов! Почему-то я была уверена, что вторая попытка, в 1989-м, обязательно должна увенчаться успехом. И вот стою в очереди за картошкой в овощном магазине неподалеку от «Сатирикона».
Когда на горизонте возник муж, внутри у меня все упало. Я видела, что нам опять сказали: «Нет». Но секунды мне хватило, чтобы взять себя в руки и спросить: «Ну как?» Мне очень не хотелось, чтобы Сережа успел разглядеть, что и я получила удар. Сыграла качественно. Следующая фраза: «Ой, ну господи, какая драма! Еще раз попробуем» — вышла органичной. Но он так не считал. Сказал: «Все. Не берут — не надо». «Ну перестань, ерунда какая, надо просто пробовать», — убеждала я. И что вы думаете? Через год — набор на высшие режиссерские курсы, учиться всего два года, а не четыре, попадает к Мотылю, и тот с ходу его принимает!
Я к тому, что никогда не надо опускать руки, даже если дверь перед твоим носом захлопывают не раз и не два.
Главное — не паниковать. Затихнуть. Любой кошмар для чего-то нужен. Я и девочкам так говорю. Это знаки, которые даются нам свыше.
На первом курсе Сережа ищет деньги на короткометражку, чтобы сдать диплом. И всем дают, а ему — нет. Вот что это?
Поделился с друзьями, и вечный Миша Ширвиндт ему посоветовал: «А зачем тебе вообще эта короткометражка? Лучше сними про то, как мы флаг сорвали. Намного ж интереснее». Сережа подумал — а ведь действительно история сюжетная. Накуролесили они в год 70-летия советской власти. Все тогда ждали каких-то акций, провокаций, но ничего не было, кроме трех пьяненьких студентов с историей про знамя. Ширвиндт, Козак и Цимблер ввиду своей национальности должны были в поте лица эти флаги развешивать, а они напились и один сорвали.
Конечно, историю обсуждали на каждом углу, ребят поперли из института и из комсомола…
Кончилось тем, что Гена Островский пишет сценарий, Олег Капанец его читает и говорит, что надо снимать полный метр, под который он даст денег. И на втором курсе Сережа снимает большое кино! Потом «Русский регтайм» берут на «Кинотавр» — и пошло-поехало.
…Сережино «опять студенчество» совпало с непростым временем в государстве. Людям стало совсем не до кино и новых постановок. Денег не хватало уже катастрофически. Ребята, молодцы невероятные, живенько собрали программу юмористических миниатюр, с которой мы начали колесить по стране. Куда только судьба не забрасывала!
Иногда нас на сцене было больше, чем зрителей в зале. Случалось, играли и для четырех человек. Программу с феерическим названием «С улыбкой о серьезном» приходили смотреть во время обеденных перерывов, после тяжелого рабочего дня. А мы старались рассмешить замершую в ожидании чего-то неизвестного оторопевшую Родину. И, надо признать, миниатюры великого Райкина снова и снова, как сказочный бальзам, с одинаковым успехом радовали души и врачей, и доярок.
Самые «махровые» места концертов в то время были так или иначе связаны с едой. Однажды Сережу с Мишей позвали выступать в универмаг на Новом Арбате. Муж пришел домой гордый, как лев, потому что расплатились с ним продовольственным пайком, а там — и гречка, и тушенка.
