Переписывались они по-английски: Алина не умеет писать по-русски. А позже пошли эсэмэски — огромные простыни — на хорошем русском, с деепричастными оборотами. Текст их повторялся, как заезженная пластинка: ты нас предал, ты нас предал, ты нас предал…
Дальше посыпались интервью в газетах, журналах, на телевидении... Броские заголовки «Дунаевский бросил дочь!», хлесткие обвинения в скупости и черствости.
Позже я прочитала в интервью Нины: «Когда дочке исполнился 21 год, объявился папа. И пригласил в Москву». Папа объявился — надо же, как пренебрежительно сказано…
А потом из всего этого устроили телешоу. Вот так Алина на всю страну выставила своего отца подлецом.
Мы с мужем оба были в шоке от того, что стали невольными участниками этого мерзкого зрелища. Зачем же прилюдно полоскать грязное белье? Из-за того, что денег недодали. А потом лить слезы: мол, папу хочу. Если так любишь отца, в чем же дело? Приди, обними его и скажи: «Папочка, мой любимый, прости». Меня не покидало чувство, что бедная девочка сама не рада, что вляпалась в эту историю. Я верю, что она любит отца, просто находится под сильным влиянием матери. Девочку ни в чем не виню. Алина просто жертва…
Они обе сожгли все мосты: после такого публичного «стриптиза» восстановить отношения будет сложно. Тем более, думаю, что делала Алина эти публичные признания далеко не бесплатно.
Вот такая грустная история… Но несмотря на все испытания, жить с «богатым наследством» Максима — женами, детьми — мне не трудно, наверное, потому, что нам нечего делить.
А потом, я уже привыкла за него заступаться.
Так повелось, что с самого начала я защищала Максима. Например, от тех его приятелей, которые, как мне казалось, проявляют к нему неуважение.
Помню, как Максим первый раз представил меня своим друзьям. Я видела, как все они оценивающе меня рассматривают. Несколько раз они с налетом презрения подшучивали над Дунаевским: мол, ты столько раз женился, а сколько мы таких девушек рядом с тобой перевидали! Наедине Максиму давали «советы»: «Она молодая. Разве не понимаешь, что ей от тебя надо? Держи ухо востро, Марина явно преследует меркантильные цели».
Смешно, ей-богу!
Нам постоянно приходилось доказывать, что мы вместе не случайно. Однажды я даже поссорилась с парой, с которой Максим был дружен с юности. Как-то на одном из застолий жена друга выпалила: «Да это у вас скоро закончится!» Словом, мы с ней сцепились. Я ведь за словом в карман не полезу — что думаю, то и говорю. «Посмотрим, — сказала я в ответ. — Ночная кукушка дневную перекукует!» И отношения с этой парой на несколько лет прервались. Максим очень переживал, что не общается с друзьями. Да и у меня сердце разрывалось, глядя на него. Когда родилась Полинка, сама предложила мужу в Новый год: «Пошли мириться!» И мы помирились с этой парой под бой курантов.
Кстати, та самая жена друга, которая предсказывала скорый конец нашим отношениям, недавно призналась, что Максим в браке со мной очень сильно изменился. Если раньше его на аркане не заставишь заниматься домашними делами, то сейчас и напоминать не надо. Он стал суперответственным, очень хозяйственным, никогда ничего не забывает.
Нашу разницу в возрасте я абсолютно не чувствую. Мы с ним, как ни странно, скорее как мать и сын. Иногда Максим оговаривается: «Мам, ну вот…»
Он в семье решает глобальные вопросы, а все остальное — на мне. Даже наши собаки интуитивно понимают: кто хозяин в доме. Конечно, я! Если надо воспитывать детей, если они что-то «накосячили», Максим идет ко мне: он-то добрый и ласковый папа, разбираться с детьми должна я.
При этом мы абсолютно итальянская семья — ор порой стоит такой, что соседи, видимо, думают, будто за забором кого-то убивают! А мы просто так громко разговариваем. Максим, как ребенок, может устроить крик из-за сущей ерунды, например, почему в доме нет перца. С места в карьер заводится. Я, естественно, тоже не смолчу в ответ.
Каждый день у нас скандал по поводу… пропажи носков: обязательно куда-то один девается после стирки. Вдобавок вечные споры из-за их цвета. Максим, если можно так выразиться, немножко дальтоник. Синий с коричневым постоянно путает. Прежде чем надеть носки, интересуется у меня: «Какого они цвета?» Я смеюсь: «Да они абсолютно разные. Как ты вообще до меня жил?!»
Меня поначалу жутко раздражали привычки мужа.
Например, после его завтрака отмывать кухню приходится часа два. Всюду чашки с кофе, чайные пакетики, дольки лимона, розетки с медом, тарелки с остатками яичницы. Полный бардак! Меня буквально трясло от его неаккуратности.
Максим настолько привык, что я все контролирую — документы, сбор чемоданов, билеты на самолет, — что может в мое отсутствие уехать в аэропорт без паспорта. А при получении багажа обязательно возьмет чужой чемодан: не только другого цвета, но и формы.
Однажды мы с большой компанией артистов прилетели в Израиль выступать на творческих вечерах Максима. Вдруг в гостинице выяснилось, что Максим оставил свой кофр со всеми сценическими костюмами в аэропорту. Когда мы туда вернулись, зал был оцеплен полицейскими.