История гонконгского кино и без него хранит немало тайн об актерах, режиссерах, продюсерах и их близких, покалеченных, убитых или доведенных до самоубийства за отказ сотрудничать с триадами. Например, другой знаменитый Ли — Джет — тоже считал, что сможет остаться чистым, пока его менеджера не расстреляли на улице двое головорезов. А комик Энди Лау пошел на поклон к мафии после взрыва в доме его ассистентки. Молодая женщина чудом осталась жива, но красоту и здоровье ей уже никто не вернет...
Юньфата учили чужие ошибки. Недаром ведь сын грозного основателя одной из самых мощных преступных группировок, режиссер и продюсер Чарльз Хьюн, вхож в дом актера на правах друга… Про клан Хьюн в Гонконге говорят: «Если найдется идиот, готовый свидетельствовать против них, ему придется эмигрировать в Нигерию прямо из зала суда.
Хьюнам достаточно позвонить в полицию, и уже через пять минут они будут дословно знать, что плохого о них сказали». Жасмин права: с такими друзьями и врагов не надо.
— Что ты предлагаешь? — спросил он у жены.
— Мы можем начать распределять деньги сейчас, пока в наших силах контролировать, куда они идут. Создадим благотворительный фонд и будем помогать людям, которые в этом действительно нуждаются.
«Хороший, достойный план», — подумал Юньфат, выбираясь на берег по скользким камням. Но как только актер озвучил его перед журналистами, оказалось, что в собственной семье не все в восторге от идеи облагодетельствовать Гонконг…
На белоснежной террасе, обрамленной буйным пестрым многоцветием, он застает привычную картину.
Щелкают костяные квадратики маджонга: 90-летняя Лайфон азартно режется со столь же почтенными подругами в любимую игру.
— Добрый вечер, уважаемые, — Юньфат подходит поцеловать мать.
— В один прекрасный день ты докупаешься до смерти, Маленький Пес, — когда Лайфон недовольна, она всегда называет сына детским прозвищем. — Если обязательно все время плавать в море, будто ты не взрослый человек, а глупая рыба, то хотя бы не мочи голову.
Извинившись перед подругами, она семенит за сыном в дом.
Юньфат слышит, как шуршит дорогой шелк ее белого брючного костюма, расшитого мелкими алыми цветами. Для него нет ничего приятнее, чем баловать Лайфон, отчасти перенося на мать нежность, заготовленную в его душе для детей. Но угодить ей не так просто: старушка ненавидит, когда деньги тратятся «на ерунду», предпочитая сыновнее внимание. Долгие годы Лайфон настаивала, чтобы Юньфат не только выполнял обязанности ее личного шофера и сопровождал по выходным на рынок за продуками, но и собственноручно готовил ей еду. Он может состряпать любимое блюдо матери — лапшу с рыбными шариками — с завязанными глазами и не хуже, чем повар шикарного ресторана.
— Плаванием я хоть как-то поддерживаю себя в форме, — Юньфат всегда был склонен к полноте, а в последнее время, перейдя на возрастные роли, еще немного поправился.
— Вряд ли я смогу сохранить иллюзию стройности, целый день играя с тобой в маджонг.
— Маджонг — одна из немногих радостей, которые мне остались, — сурово обрезала мать. — Потерпишь. По крайней мере это не меня, древнюю старуху, возят со съемочной площадки в больницу из-за бесконечных простуд. Я вообще не помню, когда в последний раз была у врача.
— Сомневаюсь, что секрет твоего несокрушимого здоровья кроется в настольных играх, — улыбнулся Юньфат.
— Я еще не выжила из ума, чтобы утверждать подобное. Не собираюсь умирать, пока не дождусь внуков. Маджонг — лишь приятный способ скоротать время.
Юньфат до сих пор не может поверить, что предложение найти суррогатную мать исходило именно от Лайфон.
Старушка яростно обрушилась на идею оставить все деньги, заработанные тяжелым трудом, неизвестно кому, развеять их по ветру, как никому не нужные осенние листья.
— Отправь надежного человека на поиски женщины, которая выносит вам с Жасмин ребенка, раз уж твоей жене нельзя доверить даже такую простую и естественную вещь, — бушевала основательница клана. — У тебя много денег, так используй их с умом и получи то, что хочешь. Я видела передачу про суррогатных матерей по телевизору, сейчас многие к ним обращаются.
Юньфат был потрясен, что мать не только знает такие слова, но и достаточно прогрессивно мыслит, чтобы воспринять их как руководство к действию.
«Нет, такой матери, как у меня, не сыщешь во всем Китае», — с улыбкой подумал Юньфат.
Самое приятное, что он — не единственный, кто так считает. Несколько лет назад Лайфон даже пригласили на гонконгское телевидение, чтобы официально присвоить ей звание «Лучшая мать года». Могли ли они мечтать об этом во времена его нищего детства на острове Ламма?
...В доме не было электричества, и они жили по крестьянскому распорядку: вставали с петухами и ложились с наступлением темноты. Отец-моряк, работавший на нефтяной платформе, был для четверых детей фигурой полумифической — от одного редкого визита отца на берег до другого они успевали забыть черты его лица.
Лайфон воспитывала свое потомство без отрыва от каторжного труда на огороде — главного источника доходов семьи. Каждый день, поднявшись в четыре утра, она и ее верный Маленький Пес обходили остров, продавая крестьянам дим сам — готовые завтраки, пельмени из рисового теста с рыбной и овощной начинкой. Дим сам — часть любимого китайцами ритуала «юм ча», закуска к первой, самой нужной и вкусной чашке бодрящего зеленого чая, поэтому торговля в ранние часы шла бойко. Распродав товар, Лайфон с сыном возвращались домой — он бежал в школу, а она проводила остаток дня, согнувшись в три погибели над овощными грядками.
Сколько же километров они прошли вдвоем в предрассветных сумерках по желтым дорогам острова — крохотная женщина со стальным взглядом и изуродованными холодной землей руками и не по годам рослый, вечно босой мальчишка, толкавший перед собой неизменную тележку?
Лайфон не хотела, чтобы дети повторили ее судьбу.
