С Ольгой Леонардовной Книппер-Чеховой они больше не виделись: знаменитая актриса все реже вспоминала героя своего первого романа. Но в январе 1939 года на одной из мхатовских репетиций кто-то сказал ей, что академик Шухов сгорел, и у нее перехватило дыхание...
Московские сплетники по обыкновению преувеличили — в это время Шухов еще был жив. Его погубила привычка к аккуратности: он, как обычно, протер руки одеколоном, вылил остатки флакона на себя, потянулся назад, чтобы поставить его на прикроватный столик, и задел рукавом рубашки свечу... Ткань тут же вспыхнула, восьмидесятипятилетний старик бросился к дверям, на ходу пытаясь сорвать с себя рубаху.
Он звал дочь: «Ксенечка, горю! Горю!» На крик вбежала домработница, набросила на Шухова одеяло и сбила пламя. Дети вызвали врача, тот осмотрел его и сказал, что обожжено восемьдесят процентов тела. Надежды не было, но Шухов еще пытался шутить, бормоча сквозь стиснутые зубы: «Академик погорел…» Пять следующих дней были для него сплошной мукой. Ольга Леонардовна, узнав об этом через знакомых своих знакомых, маялась и сама себе удивлялась: что ей теперь до Владимира Шухова?
Владимир Григорьевич Шухов скончался 2 февраля 1939 года, на его похороны собралось много людей, но Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой среди них не было. Спустя одиннадцать лет она так и не захотела встретиться с его дочерьми: знаменитая актриса все помнила и ничего не простила.
А «Шуховская» башня стоит до сих пор. До 1967 года, пока не построили телебашню в Останкино, с нее шло телевизионное вещание, потом на Шаболовке работали «глушилки». Фундамент башни укрепляли, пристраивали новые детали, и все это не шло на пользу сооружению: развивалась электромеханическая коррозия, башня теряла пластичность. Но она тем не менее цела и, если не вмешается человеческая глупость, проживет еще лет сто — инженер Шухов очень хорошо знал свое дело...
