В Стеф взыграло отцовское упрямство: в сердце она до сих пор хранила образ белокурого курносого мальчишки, отчаянно гонявшего на мотоцикле… Сорок раз Стефани отказывала Кристиану, но он ровным голосом повторял и повторял свое предложение. Все кончилось тем, что вмешался отец, приказав прекратить дурить.
Стоя перед алтарем в Доме господа, Стеф почти уговорила себя радоваться тому, что брак положит конец ее несбыточным грешным мечтам. У мормонов замуж выходят раз и навсегда, а после смерти супруги соединяются на небесах… Сердце дрогнуло только во время «запечатывания» брака, когда одетый в белое Кристиан опустился перед невестой на колени и произнес свои обеты, а священник подтвердил, что отныне их союз «запечатан на вечность». Стефани отнеслась ко всему этому очень серьезно, пообещав самой себе, что станет примерной женой, как ее мать, сестры и тетки, да и все женщины в их роду, пока откуда ни возьмись не появился Эдвард...
Они с мужем поселились в неказистом домике с плоской крышей и четырьмя скромными спальнями, стоявшем на выжженной пустоши Кейв Крика.
Один за другим родились трое сыновей — Гейбл, Сет и Илай, и Стефани поглотили подгузники, кормежка по часам, сопливые носы, детские болезни, бессонные ночи. Потом была школа — разбитые коленки, драки... И, конечно, еженедельные собрания в церкви. Но что-то с ней было не так, нечто неправильное зрело в душе, и это беспокоило ее, словно нарыв.
Кристиан, как умел, любил ее, лез из кожи вон ради благополучия семьи, делал успешную карьеру аудитора. Но, видимо, все-таки Панчо был для нее слишком сухим, слишком приземленным; чересчур скованными и поспешными были супружеские объятия.
Интимные отношения, о которых девушкой мечтала Стеф, ее разочаровали. Они, как и полагалось по церковным канонам, сводились к тому, чтобы произвести на свет как можно больше детей. У родителей Стеф их было шестеро, у нее пока трое детей… Но она не хотела больше рожать. Ей снились волнующие сны, и она просыпалась рядом с мужем взбудораженная и смущенная...
Накануне тридцатилетия, в 2003 году, Стеф волной накрыла апатия, безразличие ко всему. Она с трудом вставала с постели, через силу готовила, собирала детей в школу, улыбалась, убиралась, тащилась в магазин. Президент прихода, к которому ее привел обеспокоенный Кристиан, сводил с ума нудными увещеваниями о священном долге жены.
Она сидела перед ним с пустой головой и ничего не слышала. А вскоре появился Эдвард...
Невероятную историю его появления Стефани пришлось в подробностях рассказать Эмили, потому что сестра, как и обещала, примчалась на всех парусах спасать младшую. Не на шутку перепуганная Эмили гладила Стеф по волосам и умоляла ничего не скрывать, ведь — Эмили закатила глаза — по городку уже ползут разные слухи, и Кристиан ходил советоваться по поводу Стеф к президенту прихода.
— В общем, выкладывай, — выдохнула Эмили.
…Эдвард, красавец с золотистыми тигриными глазами, впервые появился ночью, рядом с ним стояла девушка, и это была она, Стеф, только совсем юная и, как ни странно, очень худенькая.
Стеф пыталась понять, что говорит ей Эдвард, и не верила своим ушам. Он вампир? Он страстно ее любит, но его привлекает запах ее крови и он борется с желанием ее убить?
Видение исчезло, Стеф обнаружила себя лежащей на супружеской кровати. На нее в упор смотрело зеркало шкафа-купе, в нем отражались кресло с набросанными вещами и она сама, всклокоченная, озирающаяся по сторонам. Слава богу, Кристиан уже ушел. В течение последующей недели сон ни на секунду не выходил у нее из головы. Стеф ловила себя на том, что хочет придумать продолжение истории благородного вампира Эдварда и простой, ничем не примечательной девушки. В какой-то момент, повинуясь безотчетному импульсу, она включила компьютер и напечатала первую фразу: «На ярком солнце он выглядел более чем странно».
«Чем я занимаюсь? Зачем мне все это?» — спрашивал внутренний голос, но пальцы скользили по клавиатуре. В течение следующих трех месяцев Стеф каждую свободную секунду тайком пробиралась к компьютеру и записывала стремительно бегущую вперед историю. В воображении она переносилась из своего знойного Кейв Крика в дождливый Форкс, чтобы рассказать историю запретной любви вампира и девушки, любви настоящей, страстной, жертвенной, живой, такой, о которой втайне мечтала сама Стеф…
…Узнав, что Стеф всего лишь написала какой-то роман, полное лицо Эмили расплылось в улыбке, она вскочила с места и закружилась вокруг сестры, тормоша ее и обнимая. К вернувшемуся с работы Кристиану Эмили кинулась со всех ног и стала пересказывать все, что узнала от сестры, то и дело восторженно повторяя:
— Я же знала, что она ни в чем не виновата!