Три часа он говорил без умолку о своем герое — легендарном Джоне Риде, американском журналисте, которому посчастливилось стать свидетелем красной революции 1917 года. Дайан даже не притронулась к еде: не могла оторвать глаз от вдохновенного красавца. Что ж, слушать — это у нее всегда хорошо получалось. Но благодаря Битти она поняла, что умеет делать и многое другое: вести его график встреч и переговоров, отвечать на звонки, утрясать размолвки, сглаживать трения и обходить острые углы.
На съемочной площадке она единственная знала весь сценарий «Красных» наизусть, даже вместо ассистента подавала реплики Джеку Николсону. Ассистенты исчезали, не успев появиться в дверях.
Ни один не мог выдержать дьявольского характера Битти. Он орал на всех подряд, швырял телефонные трубки, рвал письма, которые ему слали из «Paramоunt Pictures»: студия согласилась финансировать проект мистера Битти, а теперь грозила подать на него в суд — Битти спятил на почве своего «красного» проекта! Съемки в Мексике, Швейцарии, России… Смета росла, как небоскреб, а Битти все требовал и требовал новых вложений. Кроме того, он сам играл главную роль, сам писал сценарий, сам выступал в качестве режиссера, а все это не под силу одному человеку, пусть даже и такому одержимому, как Битти. Вот Дайан и пыталась ему помочь всем, чем могла.
Когда фильм все-таки вышел на экраны, газета «New York Times» оценила детище Битти как экстраординарное. Его игру критики называли прекрасной, а игру Дайан — и вовсе превосходной.
Кто-то из журналистов даже выразил надежду на продолжение сотрудничества двух столь выдающихся актеров…
Но о продолжении не могло быть и речи. Работа и жизнь с Битти настолько вымотали Дайан, что она даже не знала, кто ей более ненавистен: Уоррен-человек или Уоррен-режиссер. А может, Уоррен-сценарист или продюсер? Куда этому деспоту до Вуди с его мягкой деликатностью… Но судьба все-таки свела Битти и Китон спустя почти двадцать лет в комедии «Город и деревня». Уоррен был счастливо женат на Аннетт Бенинг, но в остальном не сильно изменился: доводил до белого каления коллег и режиссера, требовал переснимать каждую свою сцену десятки раз. Жаль, что все эти адские муки не стоили ни гроша: фильм разнесли в пух и прах. Рецензии напоминали скорее некрологи, а Китон и Битти многие называли «ожившими трупами».
Для Битти, звезда которого в Голливуде уже почти закатилась, отзывы критиков прозвучали как смертный приговор. Китон, напротив, вышла сухой из воды. Но она искренне жалела неисправимого упрямца: вулканический темперамент и сильная харизма вынесли Уоррена на вершину, и эта же взрывоопасная смесь характера и недюжинных амбиций его и уничтожила.
Дайан Китон продолжала работать в кино и в девяностые годы — к большой зависти своих менее удачливых подруг-актрис… На съемках третьей части «Крестного отца» она снова встретилась с Аль Пачино. Они никогда не были особенно близки, но тут, словно закадычные друзья, отправилась в бар пропустить по рюмочке. Обоим было что вспомнить: например, тот первый съемочный день у Копполы в 1971 году.
Снимали сцену вечеринки, и все актеры, занятые в проекте, начиная от самого Брандо и заканчивая последним статистом, напивались взаправду. Все, кроме Китон и Пачино… Они сидели в углу, от волнения прижавшись друг к другу. Вообще тот первый фильм стал для Дайан сплошным непрекращающимся кошмаром. Один грозный вид Брандо доводил двадцатитрехлетнюю Дайан до полуобморока, а когда Марлон, известный несговорчивым нравом, пытался вступить в яростный спор с Копполой, у Китон и вовсе замирало сердце.
В общем, они засиделись в баре почти до самого утра. За окнами светало, когда Пачино вдруг признался Дайан, что переживает тяжелый кризис. То ли весеннее обострение, то ли подкрадывается старость… Что ж, эта фраза послужила для нее сигнальным маячком.
Талантливые мужчины в кризисе — персональная тема Дайан Китон. Внутри у нее что-то щелкает, и она уже тут как тут: сирена, красный крест, чемоданчик с медикаментами. Компрессы, горячее питье, душеспасительные разговоры до утра… Что она больше всего любила в Пачино? Лицо убийцы. Лицо человека, не знающего границ, норм, запретов. Но они, словно два горных хребта, так и не смогли придвинуться друг к другу. Впрочем, параллельно у нее была целая масса неотложных дел: она увлеклась перепродажей домов, но не ради выгоды, а из любви к искусству: реставрировала мебель, красила перила, подбирала обивку для стен. Потом в одном из домов завелись крысы, и Дайан героически боролась с грызунами. Что же касается ее пациента с лицом убийцы… Она не сомневалась, что однажды он поправится — а по иному и быть не могло, ведь у мисс Китон репутация профессиональной музы и сиделки, — и они разойдутся.
Разрыв с Пачино был предусмотрен его природным кодом одиночки… И это не стало бы для Китон особым потрясением, она бы справилась, отошла, завела кого-нибудь — вокруг нее всегда крутилось много кавалеров, — но случилось другое горе — большое, настоящее. В тот год умер отец: Джек Холл буквально сгорел за несколько месяцев. Когда-то Дайан сбежала от отцовской заботы и любви, но теперь, в сорок пять лет, так остро в них нуждалась… Непостоянство и инфантильность любимых мужчин, интрижки Битти на стороне, а они были, но она из трусости предпочитала их не видеть, — все это не шло ни в какое сравнение с невосполнимой потерей близкого человека.
