— Более чем, — император вытер губы салфеткой и положил ее рядом с чашкой кофе. — Она приняла предложение наследника рода Турн-и-Таксис, молодого Максимилиана. Ты должна его помнить, он не раз бывал у нас на приемах. Очень изящный, благородный молодой человек. Слегка полноват, ну да ладно...
При этих словах император приосанился. Сиси про себя улыбнулась: ее муж гордился своей фигурой и как человек, бдительно следящий за своим внешним видом, всегда подмечал отсутствие такой привычки у других.
— Так это замечательно! — Сиси действительно обрадовалась новостям. Еще пару месяцев назад мать писала о решении Нене никогда не выходить замуж. А ведь сестре уже двадцать два года — за спиной ее называют старой девой.
— Действительно замечательно.
Только вот согласия на брак баварский король им не дал.
— Что? — Сиси казалось, она ослышалась. — Зачем королю отнимать счастье у своей подданной?
— Его можно понять: видишь ли, Максимилиан, конечно, достоин всяческого уважения, но твоя сестра — из королевского дома Вительсбахов, и ей надлежит выбрать себе более родовитого жениха.
— Но ведь род Турн-и-Таксис чуть ли не самый богатый в империи!
— Богатый, но не знатный... Они торговцы, и твоя Нене ему не пара. Лично я считаю отказ короля вполне обоснованным.
— Это мы еще посмотрим! — Сиси резко встала и, с шумом отодвинув стул, попутно смахнула со стола рукавом бархатного халата чашку с горячим шоколадом. Третья беременность лишила императрицу легкости движений, да и живот за последний месяц увеличился чуть ли не вдвое. Опешивший лакей, обслуживающий завтраки императорской четы, растерянно заметался между стулом и дверью, не зная, куда успеть в первую очередь. Но Сиси уже подскочила к дверям, рванула ручку и твердым шагом направилась в свой кабинет. Ошарашенный Франц Иосиф застыл с булочкой и ножом в руках.
…Получив гневное письмо от Елизаветы, императрицы Австрийской, королевы Венгерской, Богемской, Хорватской и прочая, и прочая — все эти титулы носила Сиси, — король Баварии немедленно дал согласие на брак Максимилиана и Елены.
А Сиси спустя несколько недель получила приглашение на бракосочетание, и оно было подписано «Твоя Нене». Скромное венчание состоялось 24 августа 1858 года. Сиси не смогла на нем присутствовать: за три дня до этого она подарила Габсбургской империи наследника, которого решили назвать Рудольфом.
…Сиси отдавала распоряжения по поводу багажа сестры и комнат, в которых ее следует разместить, с нарочитой поспешностью. Будто суматоха способна помочь забыть о трагическом поводе, приведшем сестру в Вену. Кронпринц Рудольф, их третий с Францем Иосифом ребенок, совершил дикий, непоправимый поступок. Или с ним совершили — сердцу матери и то, и другое казалось одинаково чудовищным. Нене подавила тяжелый вздох. Нет, надо держаться. Пусть люди за этими дверями, да и за всеми другими дверями империи Габсбургов злословят сколько угодно.
Она не позволит слухам еще сильнее ранить сестру.
— И прогрейте простыни! Герцогиня Елена, возможно, захочет отдохнуть с дороги.
С этими словами Сиси наконец повернулась к сестре. И безо всякого перехода, едва дождавшись, когда за служанкой в пышной крахмальной юбке закроется дверь, произнесла:
— Ты же знаешь, Нене, у меня с сыном были непростые отношения.
Елене, не ожидавшей такого скорого перехода к запретной теме, оставалось лишь кивнуть. Конечно, она в курсе... Ее племянник, покойный Рудольф, давно заслужил славу человека со странностями.
Елена, в сущности, никогда толком не общалась с Рудольфом — ни когда он был младенцем, ни когда вырос. После смерти двухлетней Софии свекровь Сиси уже не отпускала от себя внуков. Часто в присутствии Рудольфа она называла Елизавету «твоя глупая молодая мать». Но даже после смерти бабки Рудольф не сблизился с матерью, они так и не нашли общего языка.
Не нравилась Сиси и супруга Рудольфа. Более того, так же как и ее ненавистная свекровь, сама Елизавета за глаза называла невестку «неуклюжей глупышкой». Впрочем, здесь вкусы матери и сына совпали — Рудольф не сильно любил свою жену и не считал нужным скрывать это. Он обожал охоту и приобрел охотничий домик Майерлинг, где стены украшали многочисленные чучела убитых им животных.
Именно там и обнаружили с простреленными головами Рудольфа и его любовницу Марию Вечеру. Прямо в постели... «Через какие же унижения пришлось пройти бедной Сиси! — с горечью подумала Елена. — Сестре даже пришлось подписать бумагу о том, что она признает сына умалишенным!» Того требовали католические законы — иначе тело самоубийцы Рудольфа пришлось бы хоронить в неосвященной земле и уж конечно не в семейном склепе. Самоубийство считается одним из самых тяжких грехов, и лучше быть сумасшедшим, чем самоубийцей. Умалишенным многое прощается...
— Он был своевольным, порой жестоким. Но я любила его. Все-таки он мой сын. — Сиси прикрыла глаза и поднесла руку к переносице. Так часто делала их мать, и жест этот означал безмерную усталость.
