Он звонил по нескольку раз в день, где бы ни был. И не важно, говорил ли: «Люблю! Люблю!», или ругал на чем свет стоит — все это было пропитано чувством. Я могла бросать трубку, он снова перезванивал. Однажды в Вильнюсе Коля устроил мне сюрприз: подарил даже не миллион, а несколько миллионов роз! По нашему номеру бегали горничные и пытались разместить цветы в вазах, ведрах. Вся ванная была забита цветами, а часть их пришлось расставить в прихожей и коридоре. Утром мы не взяли ни одного цветка — было бы больно смотреть на их увядание...
И тем не менее я постоянно ожидала от него подвоха. Иногда, если он был не в духе, я должна была сидеть тихо, как мышка, а иногда ему хотелось мною блеснуть: «Слушайте, она так интересно говорит!» Помню, как однажды пришли в гости мои одноклассники, Миша и Катя.
Мы заболтались, выпили. Было уже поздно, я предложила им заночевать. Мишу уложили в одной комнате, мы с Катей легли в другой. Утром примчался Коля. Открывает дверь, а в прихожей — ботинки 42-го размера. Говорю торопливо: «У меня Катя и Миша ночевали». Он посмотрел на ботинки, потом бросил зверский взгляд на меня и выскочил, хлопнув дверью. «Что это было?» — выбежали из кухни Катя с Мишей. «Это был Коля». Потом он звонил и сильно бранился. «Это же мои друзья!» — «Ну и что?» Он отказывался это понимать...
Колька — великий провокатор! Несколько раз сам пострадал от собственных провокаций. Он дружил с Митей Золотухиным, исполнителем роли юного Петра I. Как-то приехали к Мите, а у того собралась большая компания. Я сразу же бросилась на кухню помогать резать салаты.
Вхожу спустя время в комнату, а там в кресле вальяжно развалился Коля в окружении четырех девиц. Одна в ногах примостилась, две — на подлокотниках, а четвертая сзади за шею обнимает. Падишах и его наложницы! «Ну что ты там?— посмотрел на меня Коля. — Кофе сварила? Подавай». Вначале у меня внутри все от гнева вскипело, но потом я «приняла игру» — поклонилась и спросила: «О мой господин! Какие еще будут пожелания?» Он явно не ожидал такой реакции. Думал, устрою сцену ревности и начну этих девок гонять. Я с поклоном подала на подносе кофе. «Спаси-и-бо…» — сказал, запинаясь, Коля. А я пошла танцевать с Митей в другую комнату. Выхожу часа через два, а Коли нет. «Он уехал». — «Как уехал?» Оставил меня в незнакомой компании, совершенно без денег, и уехал, страшно обидевшись! Пришлось дожидаться, пока он доедет домой, и ему звонить: «В чем дело?»
— «Ты весь вечер танцевала с Митей, вот с ним и оставайся!» — «С ума сошел! Сейчас приеду, только нет денег на такси». — «Приезжай, может, впущу...» Для меня это было игрой амбиций, а он изучал меня и «воспитывал», мол, так с ним играть нельзя.
Но были моменты в нашей жизни, которые навсегда врезались в память чувством счастья и покоя, не испытанным больше никогда... Как-то поехали в нашу любимую Ялту. Вечером с Лембитом Ульфсаком и Володей Гостюхиным пошли в варьете гостиницы «Ялта». Вся троица друзей была «в «завязке» — ни капли спиртного. Вот мне и пришлось за всех отдуваться: все бокалы шампанского от заведения достались мне. У Коли было на редкость хорошее настроение: он шутил и ухаживал за мной как в первый раз. Подставлял мне бокалы с шампанским, и я, расслабившись, выпила невероятное количество вина.
Коля по давней привычке сидел напротив и следил за каждым моим движением. А я от этого внимания всегда чувствовала себя в полной безопасности и еще — ужасно красивой…
После представления варьете начались танцы. Лембит пригласил меня танцевать. Я видела, как Коля, оставшись сидеть в нашей ложе, начинает раздражаться — к нему бесцеремонно лезут поклонники за автографом, а тут еще я на его глазах с другим танцую. Почувствовав опасность, я, едва прекратилась музыка, рванула к нему, но за что-то зацепилась и рухнула на ступеньки. Каблук сломался, колготки порвались, коленка — в кровь. Коля даже не встал мне помочь. Помню, презрительно повел бровью и сказал: «Бог — не фраер, все видит!
Вот как с другими танцевать! Ну что, наконец можно и домой?» Но, на удивление, говорил без злости, а с каким-то облегчением.
Два часа ночи. Мы идем по набережной, вокруг ни души. Мне трудно идти. Коля взвалил меня, как мешок, на плечо и шел, спокойно разговаривая с приятелями. А меня переполняло счастье. Я хохотала во все горло, раздаривая всему, мимо чего мы проходили, свою радость: «Эй, красавицы-магнолии, я вас люблю! Море, ты слышишь меня? Э-ге-ге, золотая рыбка!» Всю дорогу, лежа у него на плече, я равнодушно наблюдала, как с меня сыплются украшения: обруч, сережка, заколка для волос, браслеты… Счастье, стой!
— Может, вам надо было настоять, заставить и силой повести его в загс?
