Что такое нокаут, испытал?
— В нокауте сам никогда не был, других отправлял, было дело. Но иногда доставалось и мне, особенно поначалу, когда меня, зеленого мальчишку, выставляли на ринг против взрослых соперников. На серьезные соревнования допускались только с восемнадцати лет, так что мне приписывали возраст. Тут, конечно, приходилось попотеть. Но тем не менее в пятнадцать лет я стал чемпионом области среди мужчин. Тогда первый раз в жизни почувствовал вкус популярности. Куда бы я ни пришел, меня всюду сопровождал шепот: «Чемпион... Чемпион...» А в школе мною гордились: мол, у нас учится знаменитый боксер!
Вот тогда-то у меня немножко поехала крыша… Это банально, как в кино, но так было!
Когда впоследствии, на сцене, встретился с известностью, было уже легче — я «хапнул» этого еще в юности…
— За местной знаменитостью, наверное, табуном бегали девчонки?
— Конечно! Боксер, да еще и гитарист! Телефон буквально раскалялся от бесконечных звонков. Бабушка отгоняла от меня девчонок, орала на очередную поклонницу: «Отстань от парня! Как тебе не стыдно!» Но полностью изолировать меня от «атрибутов славы» ей не удавалось. Да мне, честно говоря, особенно и не хотелось. Шумные компании, девочки, портвейн «Агдам», от которого потом крутило живот, и гитара — это был самый, что называется, «фасон» того времени. Романтика!
Словом, не знаю, как бывает у других, но у меня началась звездная болезнь.
А это, скажу вам, страшная вещь! Особенно для зеленого пацана с неокрепшей психикой. Появляются заносчивость, пренебрежение ко всем и вседозволенность. Поначалу постоянное внимание к твоей персоне приятно, сердце заходится от гордости, от страшного пафоса. Я — чемпион на всю оставшуюся жизнь! Не задумываясь, мог дать «леща» случайно подвернувшемуся парню или позволял себе грубость с девушкой, которая отказала во взаимности. Меня страшно задело, что ей нравился не я, а другой, и я по-мужлански ее обозвал. Меня подкараулили двое ребят постарше и отметелили так, что даже бокс не помог! До сих пор на бровях несколько шрамов — памятка моей чемпионской гордыне!
Только со временем пришло понимание, что это всего лишь искусственно созданный ажиотаж вокруг твоего имени…
В десятом классе, когда в моей жизни появился рок-н-ролл, я мало посещал уроки.
Учителя не возражали — на мне держалась вся школьная самодеятельность. Первый сексуальный опыт я получил тоже в школе… прямо на парте. Моя первая любовь училась в параллельном классе. Она играла в нашем ансамбле на ионике, мы частенько репетировали в музыкальном классе и… дорепетировались! «Репетиции» в конце концов настолько участились, что мы стали хитростью выманивать друг друга с уроков. Она заглядывала к нам и говорила учительнице: «Челобанова срочно к директору!» И мы бежали в музыкальный класс… Любовь была как положено: и драки, и ревность, и страсти в клочья… Я дико ее ревновал. Даже не знаю почему. Видимо, черта характера.
Я часто дрался из-за девчонок.
Характер-то бойцовский! На одном школьном вечере в бытность моего чемпионства обидели девушку. Причем вовсе не мою. Я нашел обидчика и отлупил его как следует. Вечером ко мне заявилась целая компания. В подъезде часа два шла разборка — я оказался один в окружении агрессивно настроенных парней. Спинным мозгом вдруг почувствовал, что у одного из них в кармане нож. Но слава богу, разошлись мирно. Если бы дошло до драки, была бы кровь…
— Ты знал, что рано или поздно твоя жизнь резко изменится и ты уедешь в Москву?
— Ничего не знал и не чувствовал. Просто жил и занимался тем, что меня интересовало, — музыкой, боксом...
Никаких планов не было. Правда, все сильнее и сильнее увлекала музыка. А вот куда это вырулит в итоге, даже не представлял… А вырулило все в первую судимость. Это был, можно сказать, мой первый опыт общения с органами. Мы с ребятами стали угонять мотоциклы. В нашем городке считалось высшим шиком приехать на свидание к девушке на только что угнанном мотоцикле. Покатать ее, потом бросить мотоцикл где-нибудь на улице и отправиться целоваться. Это было чистой воды лихачество, выпендреж перед девочками. Один, два, три раза сошло с рук, а потом нас поймали. Взяли меня тепленького ночью. Завели дело и перевели из КПЗ в камеру к подследственным. Помню, народу в камере было много, настоящие уркаганы. Почему-то больше всего запомнилось, что страшно кусали клопы. У следователя я долго отпирался, пока мне не показали протоколы допросов товарищей: «Чудак!
Чего молчишь как партизан, друзья твои давно во всем признались!» Через трое суток меня отпустили под расписку. В суде дали отсрочку приговора, предупредив: если в течение двух лет веду себя прилично, судимость снимается.
Меня взял на поруки коллектив отцовского завода. Туда я устроился учеником слесаря-инструментальщика. А вечерами играл рок-н-ролл на танцах в ДК химиков. Наша группа «Каменный цветок» исполняла страшный «тяжеляк» — «Deep Purple», «Led Zeppelin», «Nazareth». Бронебойная музыка! Мы «снимали», то есть исполняли один к одному музыканта-кудесника Ричи Блэкмора. Слушаешь по сто раз записи каждого его виртуозного пассажа, переводишь на ноты, а потом часами разбираешь. Было трудно, но дико интересно, кстати, этот интерес буквально толкал меня на подвиги.
