Человек-загадка, человек-легенда… О нем писали: «Талантливый аранжировщик, неподражаемый певец, стильный красавец». Он молчал, как сфинкс. Его спрашивали: «У вас роман с Аллой Пугачевой?», он коротко отвечал: «У нас просто контракт, и ничего более…» Ходили слухи, что они должны пожениться, но примадонна неожиданно обвенчалась с Киркоровым. Он исчез и только теперь решился рассказать о своей жизни, которая достойна большого романа… Я родился на Волге, в маленьком городке Балаково, где было огромное количество заводов, строек и даже атомная ГЭС.
В Балакове на одном из заводов отец работал главным инженером, а мама, окончив педагогический техникум, растила меня и двух братьев.
— Скажи, какое будущее ждало тебя в саратовской глуши, если бы не музыка?
— Скорее всего работа на заводе. Мама хотела, чтобы я стал музыкантом, и года в четыре посадила за пианино, а отец развивал любовь к спорту. Я рос спортивным ребенком — коньки, лыжи, футбол, гимнастика. Потом отец отвел меня в секцию бокса и попросил своего друга, тренера Володю Кузнецова: «Научи его защищаться…» Но это вовсе не значит, что меня в школе обижали, как раз наоборот. К нам постоянно приходили с жалобами родители побитых мною пацанов.
У меня даже прозвище было Бешеный. Еще в первом классе я на спор сиганул со второго этажа. Это было никакое не геройство, просто азарт. Мальчишество! Вот отцу в голову и пришла мудрая мысль: обуздать мою бешеную энергию, направив ее на… боксерскую грушу. Но хотя родители и загружали меня по полной программе — спорт, музыка, школа, стоило мне вырваться на улицу — и все! Хулиганы ведь находят друг друга моментально. Можешь себе представить такую картину: идет «стенка на стенку» целая орава подростков с колами, железными прутьями и самодельными «пужиками» со смертоносной смесью серы и гвоздей! Летят колья, свистят прутья, из разбитых носов льется кровь… Победителей в такой схватке не бывает, а достаться может будь здоров как! Слава богу, мне никогда крепко не доставалось…
— Наверное, выручал бокс?
— Бокс меня сдерживал.
Нас не только учили боксировать, но и воспитывали культуру поведения боксера. Кодекс мужской чести обязывал чтить бойцовские правила: разумно используй свою силу, не бей первым. Год я просто тупо ходил в секцию, плохо понимая, что вокруг происходит, — настолько изнурительными оказались тренировки. К тому же непонятно, чего ради? Ближе к концу второго года стал понимать вкус боксерского поединка. Вкус спарринга, вкус победы и горечь поражения…
Тренеры считали, что у меня, как боксера, большое будущее. На боксерском сленге я был «быстрый технарь»: очень легкий, подвижный — словом, «живчик». Но музыкальную школу, несмотря на блестящие перспективы, я не бросил.
Так что совмещал. Кстати сказать, у меня оба больших пальца сильно вывихнуты в бою.
Я мало что в своем характере понимаю… Я ведь еще и лунатиком был. За мной постоянно приходилось присматривать. Отец неоднократно приводил меня с улицы, где я оказывался ночью в одних трусах и с гитарой. Мог рисовать во сне. А сколько раз я уносил спящего маленького брата! Оставлю его где-нибудь на скамейке, а сам в другую сторону. Однажды запер братишку в ванной. Родители проснулись от его стука. В другой раз заботливо уложил брата спать в кухне, под столом. Утром я ничего не помнил, мне об этом рассказывали родители. Потом все как-то само собой прошло…
— А в боксе были серьезные успехи?
