Я благодарна судьбе за то, что подарила мне встречу с этим удивительным поколением. Они были красивыми до конца своих дней, кого ни возьми.
«Свое понимание искусства»
Не представляю, насколько успешно сложилась бы моя актерская судьба, не поступи я в Школу-студию МХАТ — одно из самых престижных учебных заведений, готовивших актеров. Ее создателем был Владимир Иванович Немирович-Данченко, который вместе с Константином Сергеевичем Станиславским основал Московский Художественный театр.
В театральном музее имени Бахрушина сохранилась стенограмма совещания руководства МХАТа от 21 марта 1943 года, на котором Немирович-Данченко произнес следующие слова: «Я пригласил всех, чтобы поговорить о школе. Мне кажется, можно немедленно приступить к ее созданию. У меня выросло конкретное понятие: «Школа-студия-театр» или «Студия-школа-театр»... В художественном отношении Школа-студия должна быть автономна. Да, она должна знать, что такое искусство Художественного театра, но это не значит, что должна всецело ему подчиняться. В начале, может быть, и будет увлечение, а постепенно с ростом студийцев пусть вырабатывается свое понимание искусства».
Владимир Иванович умер 25 апреля 1943 года. А 26 апреля Совнарком принял решение основать Школу-студию МХАТ. По Москве расклеили объявления о наборе студентов. Единственным факультетом был тогда актерский. Это сегодня Школа-студия, помимо актеров, готовит художников театра и театральных менеджеров, которые востребованы в своих профессиях, поскольку диплом этого учебного заведения престижен. А тогда, в разгар Великой Отечественной войны, желающих учиться актерской профессии нашлось более тысячи человек. Собеседования проводили актеры и режиссеры МХАТа. В первом туре участвовали 300 абитуриентов. А в итоге на первом курсе учились всего 27 человек.
Преподавание велось по системе Станиславского. Школа была, что называется, кузницей кадров прежде всего для МХАТа, ее главным намерением стало вливать в труппу свежую актерскую кровь. И это получалось. Дипломный спектакль первого выпуска «Мещане» надолго обосновался в репертуаре Художественного театра. Первый случай, когда студенческая работа стала афишной. Театральные критики особо отмечали актерскую игру Луизы Кошуковой, Анатолия Вербицкого, Евгении Ханаевой, Маргариты Анастасьевой.
Первым ректором Школы-студии стал Василий Григорьевич Сахновский, театральный режиссер, энциклопедически образованный человек. Он учился на философском факультете Фрайбургского университета, окончил историко-филологический факультет Московского университета, написал множество статей о театре, литературе, которые публиковались в журналах. Он считал, что студенты должны не только обучаться актерскому мастерству, но и развиваться, получать знания об общей культуре, театре. Он приглашал на встречи со студентами Ольгу Леонардовну Книппер-Чехову, Бориса Пастернака, Анну Ахматову, Илью Эренбурга...
Сахновского не стало в 1945 году. Школу-студию возглавил Вениамин Захарович Радомысленский, который сыграл огромную роль в моей жизни.
«Главное, чтобы мечта осуществилась»
Актрисой я мечтала стать с детства. Отец работал в постановочной части в Киевском театре русской драмы имени Леси Украинки. Я росла за кулисами, мои школьные годы проходили в театре. Восхищалась Олегом Борисовым, замечательным Юрием Лавровым — отцом Кирилла Лаврова. Театром тогда руководил Константин Павлович Хохлов, некогда служивший во МХАТе, а затем Михаил Федорович Романов. Там же работала жена Романова Мария Стрелкова, запомнившаяся зрителям по роли горе-певицы Леночки, поглощавшей сырые яйца, чтобы зазвучал голос, из кинокомедии «Веселые ребята». Конечно, окончив школу, я решила поступать в Киевский театральный институт.
Через какое-то время туда в качестве председателя экзаменационной комиссии приехал ректор Школы-студии МХАТ Вениамин Захарович Радомысленский. Решилась к нему подойти, признаться, что хотела бы попробовать свои силы и поступить в Школу-студию. Радомысленский был краток: «Приезжай!» Программу готовила с удивительным артистом из театра Леси Украинки Дмитрием Васильевичем Франько. Подошла к нему, попросила о помощи. Он согласился. Спросила, сколько это мне будет стоить. «Нисколько, главное, чтобы мечта осуществилась». И занимался со мной во время спектаклей, когда был свободен от своих сцен.
В Москву поехала, никому ничего не сказав. Пришла к Вениамину Захаровичу. Он отвел к мастерам, добиравшим курс, — Виктору Карловичу Монюкову и Кире Николаевне Головко. Монюков окинул меня взглядом: «Как ты собираешься здесь жить? Кто-то будет тебе помогать? Стипендия у нас маленькая». Понимала, что вряд ли, но горячо заверила: будет. «Что ты подготовила?» Я перечислила всю свою программу. Монюков попросил прочитать «Нунчу» из «Сказок об Италии» на украинском языке. Так я была принята.
Виктор Карлович — выпускник того самого первого легендарного курса Школы-студии. Во время войны он служил в штабе ПВО при Западном фронте, откуда был отозван, когда поступил в Школу-студию. Его диплом подписали Книппер-Чехова и Василий Иванович Качалов.
Мы были окружены почти родительскими заботой и вниманием. Виктор Карлович не только занимался с нами актерским мастерством, много рассказывал о профессии, но и готовил нас к непростой реальной жизни в театре. Он растил не только актеров, но и личностей, индивидуальностей. После летних каникул обязательно собирал весь курс, мы усаживались полукругом, и каждый по очереди рассказывал, как провел время, чем занимался. Таким образом мы по-человечески открывали для себя друг друга. А это важно, ведь нам предстояло вместе играть, демонстрировать на сцене свой внутренний мир, это так необходимо для успешной работы над ролью.
Часто Виктор Карлович приглашал на встречи с нами интересных людей. По сей день помню, как сын Василия Качалова Вадим Шверубович рассказывал, что пережил в плену. Монюков дружил с Семеном Гейченко, директором Пушкинского музея-заповедника в Михайловском, каждый год бывал у него в гостях в Пушкиногорье и рассказывал нам об этих поездках. В другой раз Владимир Заманский читал нам главы из романа «Доктор Живаго», что было по тем временам смело. К нам на курс приходили Владимир Солоухин, Святослав Рихтер, Александр Галич.
Кира Николаевна Головко и Виктор Карлович никогда не разговаривали менторским тоном, обращались с нами как с равными. Они были нашими старшими товарищами, почти друзьями, часто приглашали нас в гости, кормили, поили, опекали. Во время наших посиделок мы говорили обо всем, пели, спорили, даже выпивали. Поэтому все очень подружились. Счастливое было время! Уже окончив Школу-студию, мы продолжали каждый год собираться, делились друг с другом новостями, впечатлениями. Так воспитал нас Виктор Карлович.
А я еще и встретила в Школе-студии свою любовь. Однокурсник Женя Киндинов стал моим мужем, с которым мы вместе больше полувека.
В свое время Виктор Карлович тоже женился на однокурснице Татьяне Гулевич. Она оказалась скромным человеком, что не помешало ей стать замечательной актрисой. Когда поступала, страшно смутилась от вопроса экзаменаторов: «Кого бы вы хотели сыграть в чеховских «Трех сестрах»?» Решила почему-то, что ей предлагают роль в спектакле, который шел на сцене МХАТа. Начала горячо отказываться: мол, еще не готова, сейчас сможет только вынести на сцену поднос со словами «Кушать подано». Комиссия рассмеялась и была покорена. После Школы-студии Виктор Карлович сразу получил приглашение преподавать, а Татьяну Ильиничну не взяли в труппу МХАТа. Она служила в Центральном детском театре, играла Софью в «Горе от ума», Царь-Девицу в «Коньке-горбунке», Николь в «Мещанине во дворянстве». А уйдя из театра, преподавала сценическую речь в Школе-студии, мастерство актера в Московском хореографическом училище Большого театра, где ее по сей день вспоминают известные ученики Нина Ананиашвили, Андрис и Илзе Лиепа, Николай Цискаридзе. Русская речь была ее страстью, она составила удивительный «Словарь забытых и малоупотребляемых слов русского языка».
В браке с Гулевич у Виктора Карловича родилась дочь Наталья Монюкова, она стала журналистом, писала о моде, преподавала в МГУ. Во второй раз Татьяна Ильинична вышла замуж за народного художника, сценографа, члена-корреспондента Академии художеств Александра Васильева. Всем известен их сын, театральный художник, историк моды, коллекционер и телеведущий Александр Васильев.
Мхатовская Грета Гарбо
По окончании Школы-студии нас с Женей взяли в труппу МХАТа. Мы пришли в 1967 году, когда там служили многие актеры легендарного первого выпуска. Почти сразу я обратила внимание на красивую женщину — когда она входила в помещение, все словно становилось ярче, освещалось ее внутренним светом. Это была Луиза Александровна Кошукова.
А на самом деле она была не Луиза, а Елизавета. Так же как ее родная сестра Марта звалась по паспорту Марфой. Марта тоже служила во МХАТе, пела в оперном составе, тогда в спектаклях звучали живые голоса. Елизавета и Марфа назвали себя Луизой и Мартой, поскольку это казалось им более театральным.
Луиза родилась в селе Дубровное Тюменской области. Мама Степанида Даниловна растила их с сестрой одна, муж ушел из семьи. Рассказывала, как вставала в четыре утра, носила ведра, грела воду, чтобы искупать детей, готовила еду, еще и ходила на работу. Гостеприимство Степаниды Даниловны было безграничным: никто и никогда не уходил из их дома голодным, всех усаживали за стол, так было всегда.
Старшеклассницей Луиза приехала к родственникам в Свердловск и, гуляя по городу, обратила внимание на объявление: идут прослушивания в Школу-студию МХАТ. До получения школьного аттестата оставался год, но она пошла показываться. Читала стихи, была такая томная, медлительная, немного манерная, а еще и красивая, что впечатлило комиссию, состоявшую из мхатовских артистов. Они оказались прозорливыми, девочка им понравилась и была принята в Школу-студию, а школу оканчивала экстерном. Проучившись четыре года, Луиза получила приглашение в труппу МХАТа. Сразу ввелась в спектакли, стала играть. Труппа — организм сложный, люди там разные. По театру поползли слухи, что у Луизы есть высокий покровитель. Но это не соответствовало действительности. Просто, когда Луиза приходила куда-то, заполняла собой все пространство. Уникальное качество — она умела легко и быстро покорять сердца.
Кошукова была красавицей, в фойе висела ее давняя фотография, с которой на зрителей смотрела прекрасная молодая девушка, чем-то напоминавшая Грету Гарбо. Когда мы с Женей стали работать в театре, Луиза была уже в возрасте, но ее красота ничуть не поблекла. Она продолжала нравиться и зрителям, и коллегам.
Помню, она вела все мхатовские вечера, выходила на сцену всегда в модном красивом платье. Роскошные туалеты ей шили в мастерских театра, там во времена советского дефицита создавали костюмы-шедевры. На сцене она словно преображалась, моментально покоряла зал своей красотой, молодым юношеским задором, великолепным чувством юмора. Не подпасть под ее обаяние было просто невозможно.
Меня удивляло, что Луиза мало играет, мне казалось, что режиссеры должны занимать ее в репертуаре как можно чаще. Не только ее, но и сокурсников Луизы, не менее прекрасных и талантливых. Когда стала теснее с ними общаться, видела, что они очень переживают по поводу того, что мало востребованы. Но этому было объяснение: когда они появились в театре, поколение корифеев — Станицына, Грибова, Тарасовой, Степановой, которое позже назовут «мхатовскими стариками», находилось в расцвете сил. На них валил зритель, билетов на спектакли с их участием было не достать.
Наша более тесная дружба с Луизой началась, когда она узнала, что я собираюсь рожать. Мы вместе играли в спектакле «Единственный свидетель», у нас были общие интересы, разговоры. Так наши судьбы переплелись. Небольшую занятость в театре Луиза компенсировала концертами, которые постоянно сама же и организовывала. Она привлекла к этим мероприятиям и меня. Мы много ездили по стране, по области, стали ближе общаться. Я бывала в их с Мартой доме. По мере того как у меня подходил момент родов, мы стали почти неразлучны.
Помню, Луиза взяла меня, беременную, в гастрольную поездку с концертами в Ярославль, неимоверно тряслись в поезде. Я свое состояние долго скрывала, живот еще не вырос. Но растрясло меня прилично, голова подкруживалась. Наша коллега Кюнна Игнатова, жена Владимира Белокурова, красивая молодая женщина, быстро обо всем догадалась:
— А я знаю, что с Галкой. Она беременна.
— Да что ты, Кюнна, — подыграла ей Луиза, которая конечно же была в курсе дела, — она бы мне сказала.
Наконец доехали, заселились в гостиницу. Луиза предложила: «Пойдем погуляем». Только отошли, как мне смертельно захотелось селедки. Почувствовала: если сейчас не съем хоть кусочек, не знаю, что со мной будет. Сказала: «Луизочка, побегу сейчас в гостиницу, попробую найти в нашем ресторане селедку». И мы побежали «спасать» меня вместе.
В этом смысле судьба самой Луизы сложилась трагически. Она вышла замуж за однокурсника Толю Вербицкого, ждала ребенка, но прервала беременность на большом сроке. Жуткая температура, чуть ли не заражение крови окончательно поставили крест на ее возможности стать матерью в будущем. Почему она это сделала? А театр?! А роли?! Такой была психология актрис, беззаветно преданных сцене. Они тогда всерьез считали: театр — это храм, ему надо отдавать все силы, посвятить всю свою жизнь, только так ты состоишься как актриса. Сегодня многое поменялось, наши девчонки-актрисы рожают (и не по одному разу) и возвращаются в профессию, у них другой взгляд на семью, другие приоритеты. А тогда не только Луиза, но и Валя Калинина и Таня Ленникова не стали рожать детей. Так театр стал для них единственным смыслом жизни, утешением. Вся их жизнь проходила в театре, все значимые события были связаны с ним. Но театр этой жертвы — увы — по большому счету не оценил: талантливых женщин не так уж много занимали в репертуаре, хотя, без сомнения, они были достойны большего.
Когда я родила дочку Дашеньку, вернулась на сцену, эти женщины встретили меня словами: «Галка, рожай еще!» Луиза первой пришла к нам посмотреть на ребенка. Наверное, из-за того, что сама она не испытала счастья материнства, Луиза очень привязалась к Дашке. Наша дочка рано, совсем еще малышкой, начала разговаривать. Я говорила: «Дашенька, посмотри, это Луизочка». Дашка внимательно на нее посмотрела и произнесла: «Ли». Так Луиза стала Ли, а потом Лишей.
Я очень рано вернулась на сцену. Когда шла играть спектакли, Луиза приходила к нам посидеть с Дашей. Еще до поступления в общеобразовательную школу мы отдали дочь на музыку, английский язык. Когда мне было некогда, Лиша забирала ее с занятий, вместе они возвращались домой и много разговаривали. И вот как-то раз возвращаются они с английского, и вдруг Дашка спрашивает:
— Лиша, а у тебя есть счет в банке?
— Нет, Дашенька.
Тогда Дашка открывает свою сумочку, достает оттуда почему-то доллар и говорит:
— На, открой счет в банке.
Я потом спрашивала:
— Ну ты взяла доллар?
— Конечно, взяла.
У Луизы и Марты была собачка Белка, которую они называли Беля. И вот Белка постарела и умерла. Луиза в очередной раз пришла к нам посидеть с Дашкой, и та заявила: «Лиша, я знаю, у тебя Беля умерла, сядь в кресло, сейчас сделаю тебе приятное». Дашка уселась за пианино и заиграла... «Собачий вальс». Луиза потом признавалась: «Мне было так смешно, что грусть прошла. Ребенок решил меня успокоить». Они с ней замечательно общались. Даша говорила: «Лиша, сейчас я надену на тебя нечто оренбуржское». Подходила и укутывала Луизу оренбургским платком.
Летом началась дачная эпопея. Нас пригласила пожить на своей даче в Снегирях наша актриса Галина Ивановна Калиновская, прекрасная, заботливая женщина, у которой не было своих детей. По сей день благодарна за такое внимание. А поехали мы к Василию Михайловичу Немировичу и его жене Анжеле, потом нас приютили Боря Щербаков с Таней Бронзовой. Спасибо им! Их дача располагалась рядом со скромным жилищем Луизы и Марты. Мы к ним захаживали в гости, грелись у печурки. Поскольку приехали с кошкой, сестры за ней следили, когда мы с Женей уезжали в театр. Однажды вместе с Дашей пришли к ним в дождь, слякоть. По телевизору шел какой-то мультик, Дашеньке было интересно, сели смотреть. Время пролетело незаметно, пора было идти ложиться спать. Вышли от них, и маленькая Дашка говорит: «Они остались в тепле и довольствии, а мы идем домой под дождем».
Дашеньке на 16-летие Луиза подарила маленькое колечко с бриллиантом, дочь хранит его по сей день как память.
Сколько помощи мы видели от Луизы, сколько прекрасных вечеров провели у них с Мартой! Их дом всегда был полон друзей, коллег по театру. Марта настаивала водку на черносливе, они называли ее «Мартини» — потрясающей вкусноты напиток, накрывала столы. Кто только не сидел за ними в их гостеприимной квартирке в Леонтьевском переулке недалеко от МХАТа! Таня Ленникова, Костя Градополов, Владлен Давыдов — все с радостью приходили в дом к Луизе.
Однажды собрались на 9 Мая, и Марта вышла к гостям при полном параде, в строгом костюме, на груди красовался целый «иконостас» боевых орденов и медалей. Я тогда впервые узнала, что, едва ей исполнилось семнадцать, Марта ушла на войну, воевала на Ленинградском и Прибалтийском фронтах, служила в отдельной роте связи ВВС, сообщала бомбардировщикам и истребителям, где базируется армия врага, за что и удостоилась наград.
Когда Дашка повзрослела и поступила в институт, жила у Луизы дома, если мы с Женей уезжали на гастроли. Они с Мартой отслеживали все ее маршруты, я была спокойна за дочь, она находилась под пристальным вниманием моей подруги.
Еще в Школе-студии Луиза вышла замуж за Толю Вербицкого, замечательная сложилась пара. Толя был таким красавцем — Голливуд отдыхает. Он играл Нила в «Мещанах», Дантеса в булгаковских «Последних днях», Шервинского в «Днях Турбиных», графа Орсино в «Двенадцатой ночи», Вронского в «Анне Карениной»... Самая известная его роль в кино — Печорин в «Княжне Мери», хотя запомнился и промышленник Герд из картины «Щит и меч», где он ничуть не потерялся в партнерстве с Аллой Демидовой. Когда МХАТ возглавил Олег Николаевич Ефремов, удивительный, красивый, тонкий, воспитанный Толя оказался невостребованным. Старые спектакли с его участием снимали с репертуара, в новых главный режиссер его не занимал.
Такая участь постигла многих актеров первого выпуска Школы-студии. Они и так-то считали, что их творческая судьба сложилась не лучшим образом, называли себя загубленным поколением, а тут вообще оказались ненужными. У Олега Николаевича сложился свой взгляд на старую труппу, он занимал в своих постановках только Евгению Ханаеву, она нравилась ему как актриса. Все остальные оказались не у дел. Слышала, что Толя начал выпивать. Актерская психика — вещь хрупкая, требует бережного обращения.
Не знаю всех подробностей: когда происходил раздел МХАТа, я находилась в декретном отпуске, занималась грудным ребенком, не посещала шумные собрания труппы. Наш с Женей однокашник Сева Шиловский, которого Монюков часто приглашал к нам на курс ставить отрывки, написал в книге своих мемуаров, что Толе сообщили о том, что Ефремов больше в нем не нуждается, что он уволен, прямо во время спектакля, в антракте. Спектакль Толя доиграл, потом добрался до дома, подошел к плите, открыл газ и сунул голову в духовку. Его тело нашли утром...
В тот момент Луиза уехала на гастроли, что Толя покончил с собой, узнала, когда вернулась. До конца своих дней она переживала, винила себя, что его не спасла. Вспоминала, как Толя настойчиво ее уговаривал: «Может, ты не поедешь?» Но надо было зарабатывать деньги. Я старалась ее успокоить:
— Луизочка, ты ни в чем не виновата.
— Нет, виновата, если бы я не уехала, он, может, остался бы жив.
Похоронив мужа, она больше не вступала в брак. Вообще удивляюсь духовной силе наших женщин. Луиза Кошукова, Софья Станиславовна Пилявская остались верны своим мужьям, несмотря на то что те ушли очень рано. Поразительно, но эти стойкие женщины в расцвете своих творческих и физических сил оставались одинокими, хранили преданность ушедшим мужьям.
Беда одна не ходит, Луиза Кошукова тоже не пригодилась Ефремову. Нам было горько и печально наблюдать, как страдает от невостребованности в профессии близкий, родной человек. А Луиза сильно мучилась от того, что ничего не делала в театре. Ее тогда поддержала Татьяна Васильевна Доронина. В спектакле «Лес», шедшем на сцене МХАТа имени Горького на Тверском бульваре, прима играла помещицу Гурмыжскую, а Луизе доверила роль Улиты. Видела этот спектакль, он показался мне тяжеловатым. Но Луиза сделала свою роль интересно, выглядела необычайно молодо.
Она не сдавалась, нашла пьесу современного автора, пришла к Дорониной: «Таня, хочу вам показать новую пьесу, мне кажется, что этот материал мне подходит, я могла бы в ней сыграть главную роль». Ответ был примерно таким: найти материал мало, надо еще научиться играть! Луиза тогда дошла до нас и разрыдалась: «Как же так можно?!»
Переживания не прошли для нее даром. Под конец жизни Луиза тяжело заболела, диагноз был неутешительным — онкология. Тем не менее выглядела она потрясающе — худенькая, аккуратная. Никто не давал ей ее лет. Жизнь человека, его поступки с возрастом отпечатываются на лице. Это давно подметил Оскар Уайльд, посвятивший мистическому явлению «Портрет Дориана Грея». Есть люди, на которых в старости просто невозможно смотреть. Луиза прожила свою жизнь праведно, в самых сложных ситуациях оставалась порядочным, честным, чистым человеком. Поэтому оставалась прекрасным цветком.
Помню ее последний спектакль «Контрольный выстрел», где она выходила на сцену в роли бабушки. Ее очень полюбил режиссер постановки Станислав Говорухин, к ней нежно относился автор пьесы Юрий Поляков — а к Луизе и нельзя было относиться иначе.
Незадолго до ухода мы поехали с ней в больницу к какому-то врачу. Луиза перенесла операцию, он должен был ее осмотреть, оценить итог хирургии. Я зашла в кабинет вместе с Луизой, она старалась бодриться, всегда надеялась на лучшее. Врач попросил поднять руки, наклониться, присесть. Луиза все это проделала. Документы я забирала позже, прочитала эпикриз: метастазы поразили все внутренние органы. Но сила духа, желание жить держали ее на этом свете.
Луизу Кошукову похоронили на Ваганьковском кладбище. В ее день рождения мы ходим на могилу. А я до сих пор не могу отделаться от чувства вины перед ней за то, что недолюбила, лишний раз не сказала ей доброе слово, что-то для нее не сделала. Стараюсь вообще не говорить людям плохих слов. Мы не боги, не можем никого судить. Мы такие же грешные создания...
Некрасивая красавица
Евгения Никандровна Ханаева родилась в семье оперного певца из Большого театра, которого любил Иосиф Сталин. Дома часто собирались коллеги отца, поэтому неудивительно, что после окончания школы дочь решила поступать на актерский факультет. Родители были против, считали, что Евгения должна получить серьезное образование. По их настоянию она поступила на юридический факультет МГУ. Но от мечты не отказалась, и в итоге окончила Школу-студию МХАТ. Педагоги не прочили ей блистательной карьеры, считали, что нестандартная внешность не позволит актрисе получать роли героинь. Она мало играла в театре, в основном небольшие роли, пока МХАТ не возглавил Олег Ефремов. Когда актриса с внешностью, далекой от общепринятых стандартов красоты, выходила на сцену в роли Елизаветы в «Марии Стюарт», тетушки Полуорловой в «Старом Новом годе», становилась светящейся, бесконечно обаятельной.
А комедийные роли ей помогало играть врожденное чувство юмора, иной раз солоноватого.
— Женя, кто у вас родился? — спросила Ханаева моего мужа.
— Дочка Дашенька.
— Эх ты, если мечтал о сыне, надо было надевать кепку!
В судьбе Евгении Никандровны сыграл огромную роль другой выпускник Школы-студии — Владимир Меньшов. Он доверил ей главную роль классной руководительницы 9 «Б» в своей картине «Розыгрыш», которая имела большой успех у зрителей. Спустя три года он же позвал Ханаеву в фильм «Москва слезам не верит», где она сыграла мать-тигрицу телеоператора Родиона, несостоявшегося жениха главной героини. Без преувеличения, роль ее прославила, картина стала лидером проката и даже удостоилась премии «Оскар». А всего Евгения Никандровна снялась в 63 фильмах.
О банковских кредитах в те времена представления не имели. Конечно же, у начинающих артистов иной раз не получалось дотянуть до зарплаты, и они просили денег взаймы у Евгении Никандровны. Все знали: она не откажет. Ханаева никогда не уточняла: когда отдашь? Просто давала в долг, была человеком щедрым.
Ее личная история разворачивалась на наших глазах. Роман с сокурсником, актером Костей Градополовым, окончился разрывом. Евгения Никандровна вышла замуж за сына сотрудника МХАТа Анатолия Успенского. Муж был младше ее на четыре года, работал экономистом, в 1953 году появился на свет их сын Володя. Он пошел по стопам отца, окончил экономический факультет, защитил диссертацию, стал доктором наук, преподавал в Финансовом университете.
Во МХАТе Евгения Никандровна встретила новую любовь. Лев Иванов тоже служил актером. Оба были несвободны, но Ханаева ушла из семьи, а Иванов — нет, не смог оставить тяжело больную жену. Общение с сыном прервалось на 17 лет! И возобновилось, когда Ханаева попала в автомобильную аварию. Она получила серьезную травму позвоночника, страдала от боли, согласилась на операцию, но так после нее и не оправилась. Володя был рядом, ухаживал за матерью. Евгения Никандровна ушла рано, в 1987 году ей исполнилось всего 66 лет, она так и не узнала о том, что получила звание народной артистки СССР.
Любовь на всю жизнь
Я благодарна судьбе за то, что подарила мне встречу с этим удивительным поколением! Они были красивыми до конца своих дней, кого ни возьми: и Владлен Семенович Давыдов, и Марго Анастасьева, и Тина Ростовцева, характерная актриса, тоже из первого выпуска Школы-студии. Клементина Ивановна Ростовцева играла яркую характерную роль в спектакле «Село Степанчиково и его обитатели». Буквально искрилась на сцене и совсем не стеснялась, что называется, доигрывать роль в жизни.
Она и за кулисами оставалась такой же яркой, шумной, привлекательной. Валя Калинина, невысокого роста, с глазами-блюдцами, вообще была немножко не от мира сего, казалось, она существует в своем коконе, в ней чувствовалась какая-то загадка, она не со всеми сходилась. Но мы с ней сошлись, всегда при встрече находили общие темы для обсуждения, хотя даже не играли в одних спектаклях. После каждой моей премьеры Валя дарила мне открытку, где писала теплые слова. Она была обеспеченной, удачно вышла замуж, у нее был богатый супруг. И великие «старики» ее очень любили, хотя играла она мало. Главное, я всех их называла по имени: Луиза, Таня, Валя... Они это разрешали. Жизненная сила, которая била из них ключом, несмотря на неюный возраст, просто поражала.
Владлен Семенович Давыдов очень любил моего Женю. Киндинову вообще симпатизировало все старшее поколение МХАТа, Борис Николаевич Ливанов мечтал, чтобы Женя играл его роли в другом составе. Но Митю Карамазова муж сыграл позже в постановке театра Моссовета, Ефремов его отпустил. А во мхатовских «Братьях Карамазовых» мы с Луизой выходили в массовке.
Маргарита Анастасьева и Владлен Давыдов тоже были артистами первого выпуска Школы-студии. Марго стала обладательницей диплома № 1, поскольку ее фамилия начиналась на первую букву алфавита. Они поженились еще студентами, пришли во МХАТ в 1947 году и отдали этому театру всю жизнь. Их истории в чем-то схожи, оба росли без отцов.
Во время войны Марго не уехала вместе с матерью в эвакуацию. Они жили рядом с садом «Эрмитаж», где стояли зенитные батареи, защищавшие город от налетов вражеской авиации. Объявление о наборе в Школу-студию Марго увидела, проходя мимо Художественного театра, и на следующий день подала документы. Ее отца репрессировали и расстреляли как врага народа в 1938 году. В анкете Марго писала, что он умер. Времена были строгими.
Отец Владлена Семеновича ушел из семьи, когда сын был маленьким. Фамилия Давыдов досталась ему от матери, а отчество впоследствии дал отчим. Мама, София Лолиевна Давыдова, однажды отвела юного сына во МХАТ, спектакль «Платон Кречет» произвел на него неизгладимое впечатление, и юный Владик написал письмо в театр, где поклялся стать актером и играть в легендарной труппе. Письмо не только прочитал режиссер Илья Судаков, но и ответил, посоветовав мальчику всеми силами стремиться к своей мечте. И она осуществилась.
Вместе с Олегом Табаковым мы выходили на сцену в спектакле «Амадей». Владлен Семенович играл короля. Как же он роскошествовал в этой эпизодической роли! Диву давалась, как он себя нес, оставаясь и в солидном возрасте величественным, импозантным, прекрасным.
История любви Давыдова и Анастасьевой потрясает — пара прожила вместе всю жизнь. В 1951 году родился их сын Андрей, который пойдет по стопам родителей, станет актером МХТ имени Чехова. Маргарита Викторовна вскоре вернулась на сцену, муж нанял для их ребенка няню — мог себе позволить, ведь к тому моменту удостоился Сталинской премии.
В 1949 году на экраны вышел фильм Григория Александрова «Встреча на Эльбе», где Владлен Семенович сыграл советского военного коменданта Кузьмина. Красавец-мужчина в одночасье стал объектом обожания множества поклонниц. Марго удивлялась, как им удалось прожить вместе всю жизнь, сохранить семью. Дамы всех возрастов дежурили у их подъезда, провожали мужа до служебного входа МХАТа, писали на стенах дома признания в любви. Одна поклонница пошла дальше: когда Марго и Владлен Семенович вышли из дома, отправилась следом на автомобиле, догнала, открыла дверцу, приглашая своего кумира дальше поехать с ней. Машина оказалась правительственной «Чайкой», а поклонница — дочкой члена Политбюро. Дальше и продолжать не надо: Давыдов попросил оставить его в покое.
Сам Владлен Семенович был уверен, что их семью сохранил театр, где супруги служили. Они ездили вместе на гастроли, премьеры фильмов, как по стране, так и за рубеж. Почти не расставались. Он ласково называл свою Марго птичкой, не стесняясь присутствия коллег.
Маргарита тоже снималась в кино, достаточно вспомнить ее дебют в картине Ивана Пырьева «Испытание верности», но фильмография Владлена Семеновича была в разы больше. Дамы сошли с ума, когда он появился в роли поэта-декадента Бессонова, разбившего сердце Даши, в экранизации романа «Хождение по мукам» Алексея Толстого. Но главным своим призванием супруги числили МХАТ.
Его раскол проехался и по их судьбам. Марго отправили на пенсию. Но и без театра она не потерялась: обнаружила в себе писательский дар, стала автором мемуаров. Владлен Семенович поддерживал жену, частенько шутил: «Мой дом — моя крепость, а дома у меня — крепостная актриса!» Долгие годы Давыдов оставался директором музея МХАТа, собрал множество уникальных архивных документов, фотографий, устраивал выставки. Его уволили в 2000 году, еще 12 лет он прожил в любви и согласии с женой и сыном. Последний раз я видела Марго на юбилейном вечере МХАТа. Казалось, время не властно над этой 90-летней женщиной — она оставалась все такой же прекрасной, ухоженной, одетой в модное бирюзовое платье, позитивной. Ее хотелось слушать — так красиво она говорила. С Владленом Семеновичем они прожили вместе 67 лет. Все-таки встречаются в жизни успешные знаменитые мужчины, которые способны хранить верность единственной женщине, беречь свою любовь, не поддаваться на соблазны, которые в изобилии расстилает перед ними актерская профессия.
