Знаете, то, чем сейчас заняты разные знаменитые модельеры, я делала давным-давно. Все мои платья всегда были яркие, расшитые бусами. Не все придумывала я сама, что-то брала из заграничных журналов мод. Затем шла к портнихам, объясняла им, чего бы мне хотелось, и те создавали то, что нужно. Какие-то вещи доставала через фарцовщиков, стараясь приехать к ним пораньше, пока остальные желающие не расхватают все самое интересное.
— Начав заниматься художественной гимнастикой в Ташкенте, вы ведь не думали о карьере тренера?
— Никогда. С детства я хотела быть актрисой, как все девушки. Хотя моя семья видела меня только врачом.
Дело в том, что со стороны мамы у нас все были медиками. Причем очень серьезными: профессора, рентгенологи, радиологи, терапевты. Сама мама была блестящим лор-врачом. Ее сестра, моя тетя, тоже лечила людей. Поэтому неудивительно, что все считали, что я тоже должна стать врачом, пойти по их стопам. Художником, как папа, стать я точно не могла, потому что рисовать совершенно не умела и не хотела, меня это совсем не увлекало. Все домашние задания по рисованию за меня выполнял папа, чтобы я была отличницей. (Улыбается.) Но видите, как Господь распорядился: я окончила в Ташкенте Узбекский государственный институт физической культуры и с тех пор, если так можно выразиться, рисую детьми. Мои кисти — это мои дети, моя картина — это художественная гимнастика.
— Как красиво вы сказали! А кто обнаружил в вас талант тренера?
— В художественной гимнастике у меня были два педагога, которые оставили яркий след. Это мой первый тренер Лилия Юрьевна Петрова, приехавшая в Узбекистан из Ленинграда по комсомольской путевке, и Элеонора Анатольевна Сумарокова — специалист высочайшего класса, также представительница настоящей питерской школы художественной гимнастики. Именно Элеонора Анатольевна объяснила мне всю суть работы с телом — волнами и взмахами, как проповедовала, к слову, Айседора Дункан.
