— Вы подписывали когда-нибудь документы о неразглашении того, что видели в космосе?
— Нет, никто из космонавтов ничего такого не подписывал. Сейчас такая гласность — что скрывать?
— С 2007 года вы президент Московского государственного университета геодезии и картографии, который в свое время окончили. Такая любовь к альма-матер?
— После своего третьего полета я очень хотел еще лететь, но умер ректор МИИГАиКа. Шел 1989 год, начались беспорядки в стране, и ко мне приехали мои учителя с просьбой: «Виктор, выручай». Я ушел из отряда, в котором проработал десять лет, семь раз был дублером, три раза летал в космос. Меня не хотели отпускать, но пришлось «приземлиться» — стать сначала ректором, а позже президентом родного университета.
— Вы сделали блестящую карьеру. Когда-нибудь вызывали недовольство начальства?
— Я пришел работать ректором в университет. Профессия была незнакомая для меня, хотя я и имел опыт чтения лекций — у меня была здесь кафедра. Но ректорский пост и заведующий кафедрой — это разные вещи, поэтому поначалу мне было довольно сложно. Правда, мои замы были мне все знакомы. В самом начале этой деятельности студентов отправляли на картошку, как и во время моей учебы. Я съездил в один совхоз, где работали мои студенты, и увидел некоторые неудобства. Я психанул и забрал их обратно в Москву. Когда мы вернулись, мне объявили выговор за этот поступок: «Вся страна понимает, что студенты должны собирать картошку, а Савиных не понимает». Это был первый и последний мой выговор, и это был 1989 год. Пока больше выговоров мне не объявляли. (Смеется.)
— Что вы делаете в свободное время?
— Сейчас ничем не занимаюсь дома, жена меня ругает все время за то, что я ничего не делаю. К сожалению, в последнее время здоровье подкачало. Я болел недавно. Жена очень выхаживала меня, вначале у меня была сиделка из Узбекистана, потом жена сказала: «Нет, я сама». И, главное, я продолжаю заниматься научной работой, общественной деятельностью, состою в нескольких советах по защите кандидатских и докторских диссертаций. Я являюсь членом ВАК России. Так что свободного времени особо и не имею.
Лилия Алексеевна: Я привыкла за ним ухаживать. Ведь дома он никогда ничего не делал: не любил готовить, например, привык, что ему все подают, и на работе, и дома. После болезни у него апатия. Муж всегда любил большой теннис и сейчас страдает, что не может в него играть. Серьезно занимался плаванием, любил охоту, рыбалку.
— Кстати, Виктор Петрович, как по-вашему, полет в космос отражается на здоровье?
— Вот сижу же перед вами. Первый экипаж был — Леонид Кизим и Олег Макаров, обоих уже нет в живых, и давно. А следующий экипаж — Валерий Поляков и Василий Лазарев, которых тоже нет. С другой стороны, Гречко долго прожил, Джанибеков, слава Богу, жив. Я думаю, чем дольше ты на орбите, тем хуже здоровье. Например, Шаталов три раза слетал на короткое время, прожил 93 года. Космос здоровья не добавляет точно — это же стресс, особенно взлет и посадка. В условиях невесомости меняется иммунитет, полностью обновляется состав крови. А вообще, это вопрос к врачам, может быть, они от нас что-то и скрывают...
— Виктор Петрович, вы хотели бы откорректировать вашу судьбу, если бы была возможность?
— Я из дворника мог стать начальником всей железной дороги, министром путей сообщения, если бы тогда выбрал другой институт. Не знаю, может быть, министром было бы лучше... В другой жизни попробую. (Смеется.) Моя судьба — это просто везение, цепь случайных процессов...
— Сейчас у вас есть цель?
— Дочь до пенсии довести. Так мне сказал Джанибеков на свадьбе Вали и Игоря: «Твоя задача — дочь до пенсии довести!» Потом найдем другую цель. В том году она решила не праздновать свой день рождения. И я подумал — на ее 57-летие возьму в Кирове вертолеты и притащу всех на мою малую родину на берег Вятки, на нашу дачу — будем праздновать ее выход на пенсию. Осталось-то всего два года...
