«Вокруг говорили, что это невозможно, рискованно, что это билет в один конец. Жены и дети провожали нас со слезами. Мы с Володей Джанибековым понимали, что главное произвести стыковку, а дальше мы со всем справимся».
— Виктор Петрович, некоторые люди боятся летать на самолете, а вы полетели в космос, не страшно было?
— Я тоже боюсь летать на самолете. (Смеется.) Когда выбираю маршрут до Кирова, где я родился и куда я в последнее время в основном и езжу, то предпочитаю ехать на поезде. Так удобнее, поезд шикарный — покормят, спать уложат, утром проснулся — и ты на Родине.
А в космосе мне не было страшно, может быть потому, что я хорошо понимал, что и как работает на корабле.
— Какую музыку вы слушали в космосе?
— Одна из моих любимых песен — «На дальней станции сойду». Это связано с ассоциацией. Там такие слова дальше — «На дальней станции сойду, трава — по пояс». Просто я в молодости всегда ходил от станции до дому по полю — трава по пояс... Во время учебы в техникуме, а потом и в вузе, еще до космонавтики.
— Виктор Петрович, расскажите о вашем детстве...
— Детство было очень тяжелое. Помню, как папа пошел на войну. Вернулся в 1946 году. Это был самый голодный год, мы собирали мерзлую картошку, мама варила хвощ. В 1947-м я пошел в школу. Хоть мы и жили далеко от оккупированной территории, в селе Березкины Кировской области, но я видел немцев. После Сталинграда было много пленных, и нас, школьников, выселили из школы, потому что в ней жили немцы. Было обидно. Может быть, поэтому я, будучи хорошим учеником, не любил и не учил немецкий язык.
Я поступил в железнодорожный техникум в Перми. Родители сказали: «Ни в коем случае не возвращайся домой». Конечно, они желали мне лучшей участи. Будучи студентом железнодорожного техникума, в 1957 году увидел первый спутник. И тогда я прочитал о Циолковском, о ракетах. Потом меня призвали в армию, и я три года прослужил в городе Серове с командировками в тайгу, где строилась железная дорога Ивдель — Обь.
— И после армии поступили в МИИГАиК?
— Да, узнал, что там есть оптический факультет, и мне повезло, что на вступительных отменили иностранный язык, которого я не знал. Так получилось, что я поступил сразу в два учебных заведения — МИИГАиК и МИИТ, и некоторое время ходил в оба института — не мог выбрать. Однажды в МИИГАиКе прозвучала команда, что завтра первокурсники едут на картошку. Это и решило мой выбор. Учился я на отлично на кафедре оптико-электронных приборов. Наша кафедра работала тогда совместно с КБ Королева. Тогда все думали, что мы полетим на Луну.
— Виктор Петрович, стать космонавтом было мечтой большей части мальчиков Советского Союза, это была самая романтичная профессия. А вы мечтали об этом?
— Вначале не мечтал. После окончания МИИГАиКа я пришел в КБ Королева, работал под руководством одного из основоположников советской космонавтики Бориса Викторовича Раушенбаха. Сергея Павловича Королева уже не было в живых, к сожалению. У меня имелся интерес к работе по подготовке оборудования для новых космических кораблей, поскольку моей специальностью была оптика. В то время в нашей стране готовились к пилотируемому полету на Луну, но американцы нас опередили. Поэтому было принято решение эту программу закрыть. И мы быстро переключились с лунной программы на длительные орбитальные станции. Решили проектировать долговременную орбитальную станцию «Салют-1». Не в пример сегодняшней промышленности, ее сделали за два года.
